Был тёплый летний день сорок второго.
Над Ладогой – единственной дорогой,
Пока еще стояла тишина,
Как будто вовсе кончилась война,
Как будто всё вокруг дышало миром.
Три баржи ожидали пассажиров –
Детишек увезти из Ленинграда
Подальше от войны и от блокады,
От голода и холода – от дома.
И тишину нарушил детский гомон.
Над каждой баржей шевелил норд-вест
На белом фоне яркий красный крест.
Среди детей подросточек-девчонка,
Прижав к себе трёхлетнюю сестрёнку,
Шептала, что когда в Сибирь приедут,
Им хлеб дадут и угостят обедом.
Три баржи отходили от причала…
Вдруг страшно где-то небо зарычало –
Два вражьих самолёта после боя
Решили груз оставшийся пристроить.
А я представить даже не берусь,
Как падал на детей тот жуткий груз.
Малышка прикрывала в страхе ушки.
А за бортом - сандалики, игрушки
И белые панамки, словно чайки,
В кровавых водах медленно качались.
И девочка просила: «Не смотри…»
Вы помните, что баржи было три?
И лишь одна осталась на плаву.
Как страшно это видеть наяву.
Что было с теми, кто на берегу,
Представить тоже вряд ли я смогу.
***
А если б та девчонка не спаслась,
То я бы никогда не родилась.
|
