226
Неумолимо летели в безвестность недели,
Пылью веков заметая тиранов следы,
Но продолжали звучать соловьиные трели,
И зеленели в Элладе луга и сады.
Гера бросала на Землю печальные взоры –
Там наследил Громовержец, сбежав от жены,
Помнили Зевса долины, дубравы и горы,
Где начинали свой путь Олимпийца сыны.
227
Самый могучий из них оставался без дела,
Скромно он жил, обучая в Тиринфе детей,
Долгими днями крутились они оголтело
Возле того, кто мучительно жаждал вестей.
Гера опять обвела злобным взглядом Элладу,
Жаждая видеть на ней смертоносных зверей,
Не приносили благие дела ей усладу,
И не желала она стать немного добрей:
228
«Пусть в ожидании смерти томится «учитель» –
Не заслужил он ни дома, ни крепкой семьи!
Скоро фиванец найдёт под землёю обитель,
Если не выполнит он все желанья мои!
Надо скорее на гибель послать домоседа,
Видеть его не могу – гнев снедает меня!
Пусть же доставит Алкид от царя Диомеда
К Львиным воротам Микен людоеда-коня!
229
Жизнь без несчастий для смертных вполне вероятна,
Только на радость людей мне смотреть тяжело!
А лицезреть совершенно другое приятно:
Гибель галеры, несчастный моряк и… весло…»
…Царь Эврисфей отказался от мыслей ненужных
И не решил, как погублен им будет герой –
Надо идею искать средь людей безоружных,
Кои в Микены свободно входили порой.
230
Стража встречала рапсодов, купцов, даже нищих,
Всех иноземцев пускала в Микены без слов,
И не жалели для многих убогих здесь пищи,
Предоставляя пришедшим несчастным свой кров.
Так оказался в столице чужак без одежды,
В грязных лохмотьях, с обломком весла на руках,
Вёл он рассказ, как вдали погибал без надежды,
Как испытал он во Фракии ужас и страх.
231
Вскоре его пригласили к царю Эврисфею,
Тот повелел дать несчастному килик вина
И приказал, чтоб поведал чужак эпопею,
Всем пояснив, чем ужасна *бистонов страна.
«Шёл наш корабль из Афин торговать к македонцам
Море спокойное было, без всякой волны,
Дружно гребли мы под ярко пылающим солнцем,
К вечеру стали высокие горы видны.
232
Вдруг пролетел над водой Громовержец великий,
Молнии с неба на море пустил, как назло,
Ветер подул обозлённый холодный и дикий
Вырвать из рук попытался большое весло.
Бедное судно жестокий Борей бросил в скалы,
В щепки разбило корабль беспощадной волной.
Тучегонитель покинул свод неба устало,
Выплыло к брегу лишь семеро вместе со мной.
233
Встретили стражники нас, окружили толпою,
(Видели в них мы своё избавленье от бед!),
Копья направив, они повели нас с собою
В город, где ждал во дворце государь Диомед,
Пели хвалу эти воины в речи нескромной —
Мол, не бывало подобных царей никогда,
Но привели нас к воротам конюшни огромной,
Их распахнули и стали толкать нас туда!
234
Крикнул тут кто-то: «Скорей выпускай людоедов!»,
Выбежав, кони, как волки, хватали людей,
Бросился я мимо стражи, клыков не изведав,
Страхом объятый бежал от таких лошадей!
Так и пришёл я в твой город, известный богатством,
С явной надеждой найти здесь работу себе…»
Молвил негромко микенский тиран со злорадством:
«Благодарю за рассказ и проникнусь к мольбе!
235
Царь Диомед, говоришь, людоедов властитель?
Стража! Вино и одежды несите скорей!
Кров приготовьте! Здесь мой дорогой посетитель!» –
Дал повеленье придворным своим Эврисфей.
Утром примчался Копрей к небольшому чертогу,
Двух антиподов, потомков Персея, коря.
Выдал указ – отправляться Гераклу в дорогу –
Красть людоедов-коней Диомеда-царя.
236
«Что за работу даёт Эврисфей для атлета,
Разве для грязных делишек Алкид был рождён?
Просто желает властитель меня сжить со света,
В этом желанье царя я теперь убеждён!»
«Зря, Богоравный, ведёшь эти речи пустые! –
Горе приносит четвёрка гнедых лошадей,
Кони царя Диомеда весьма непростые –
Мясом людей кормит их венценосный злодей!»
237
«Мне интересно узнать бы, а чьи это кони,
Где для себя приобрёл их фракийский тиран?»
«Молвят, в подарок Арес их оставил в загоне…
Боги щедры: Критский бык, златорунный баран…"
«Может быть, этот безумец – воитель великий,
Коль получает от бога такие дары?»
«Он – сын Ареса, а так – повелитель безликий,
Маленький камень на склоне высокой горы!»
238
Далее спорить не стали об этом мужчины –
Нужно пленить обязательно этих коней!
Нет для отказа тирану весомой причины –
Это не чистить навоз или нюхать свиней.
Нанял фиванец корабль до Фракийской столицы –
Новый, большой и надёжный, как в море скала,
С парусом белым, летящий со скоростью птицы,
Корпус его покрывала, сверкая, смола.
239
Приняло море галеру с любовью в объятья,
Воздухом парус наполнил ласкающий Нот,
Думал Геракл о конях: «Это чьё-то проклятье,
Или попутал в рассказе царю мореход…»
Били по крепкому корпусу волны занудно,
Утром галера приблизилась к гавани Фер,
Резко Геракл повернул прямо к берегу судно:
«Здесь подождите, а старшим пусть будет Абдер!
240
Я ненадолго отправлюсь в прекрасные Феры,
Городом правит старинный приятель Адмет.»
В гавани спрыгнув на низкую пристань с галеры,
Твёрдой походкой пошёл по дороге атлет.
Радостью грудь наполнялась при мысли о встрече
С другом надёжным, кого он не видел давно.
Волосы он расчесал, лихо выправил плечи,
В дверь постучал и окликнул приятеля, но…
241
Но не открылась она после скромного стука:
«Снова направился друг за руном на Кавказ?
Это бывает, когда навевается скука…»
Вспомнил внезапно герой об Адмете рассказ:
«… Зевс за убийство киклопов велел Аполлону
В царстве Адмета служить целый год пастухом.
Пас Лучезарный коров на сияющих склонах,
Изредка слух властелина лаская стихом.
242
Дивной мелодией он улучшал урожаи,
И в государстве росло поголовье скота,
Музыкой Феб отгонял серых хищников стаи,
Даже помог, чтоб свершилась тирана мечта:
Выросла очень красивая дочь у соседа,
Очаровала Алкеста собою царя,
И завладела прелестница сердцем Адмета,
Как небосклоном чудесная Эос-заря!
243
Нравилась юношам нежная дева Алкеста,
Свататься стали к прекрасной царевне они,
Не находили себе от смятения места,
Возле дворца проводя очень долгие дни.
Только родитель красивой и скромной девицы
Твёрдо сказал: «Лишь тому станет дочерь женой,
Кто в запряжённой медведем и львом колеснице
Сможет свободно предстать у дворца предо мной!»
244
Заговорили об этом условье соседи:
«Видимо, выжил несчастный отец из ума!
Даже мечтать невозможно теперь о победе,
Иль дожидаться, когда же его примет тьма!»
…Выполнил это условие Бог Лучезарный –
Впряг в колесницу Адмета медведя и льва,
Мужем прекрасной Алкесты стал царь благодарный,
Долго о чуде ходила в Элладе молва.
245
…Странный подарок достался супругу от бога –
Зная, что жизнь у царя быть должна коротка,
Феб повелел, чтоб продлилась Адмету дорога,
Если другого коснётся Таната рука…
Вместо Адмета уйти в подземелье Аида,
Жертвуя жизнью своей, мог бы в царстве любой,
Не совершая трагический акт суицида –
Распорядились бы Мойры высокой судьбой!
246
Жили влюблённые дружно, и в полном согласье.
Громко звучали детей голоса во дворце,
Мальчик и девочка – это родителей счастье…»
Вспомнив балладу, Геракл закричал на крыльце:
«Эй, дорогой аргонавт, ныне — царь венценосный!
Ты почему не встречаешь хорошим вином?
Я у дверей, а не кто-то дурной и несносный,
Друга скорее прими, я прошу об одном!»
247
Вышел Адмет на крыльцо: «Заходи, друг желанный!
Я прикажу, чтоб накрыли быстрее на стол!
Пой и пируй без меня!» – Был ответ очень странный –
Что-то скрывая, хозяин уставился в пол...
Это сказав, удалился правитель печальный,
Молча возлёг за столом Богоравный один,
Выпил вина и запел он про город свой дальный,
Только заплакал у выхода простолюдин.
248
«Но отчего ты рыдаешь, прислужник Адмета?
Выпей со мною, прими этот килик вина!» —
«Ты веселишься, о, странник, и песня пропета,
А у царя в этот час умирает жена!»
«Но отчего умирает Адмета супруга?
Знаю, отец, что Алкеста совсем молода!»
«Жизнь отдаёт за любимого мужа и друга,
Передавая ему молодые года!»
249
«Что же никто не решился спуститься к Аиду
И не лишать властелина прекрасной жены,
Разве никто из родных не любил Алкестиду?»
– «Крылья Таната для каждого очень страшны!»
Быстро помчался Геракл, направляясь к гробнице,
Чтоб изменить неповинной Алкесты судьбу,
Он затаился у ложа прекрасной царицы,
Чтобы вступить с неоправданной смертью в борьбу.
250
Во́время смелый Алкид забежал в помещенье –
Вскоре почувствовал он ледяной ветерок,
С ним появлялся Танатос в земном воплощенье,
Перед глазами был бог, воплощающий рок!
Смело воитель вступил в поединок опасный —
Тело Таната сдавил он в могучих руках,
И в гинекее послышался вопль громогласный —
Бог угрожал, нагоняя проклятьями страх!
251
Не устоял чернокрылый пред мощью героя,
Был он на землю повергнут и связан ремнём.
Гордо изрёк победитель неравного боя:
«Жизнь возвратишь ты Алкесте сегодняшним днём!
Клятву богов до сих пор я не слышу, крылатый,
Водами Стикс поклянись, что Алкеста жива,
Что проживёт много лет, не тревожась расплатой.
Произнеси же заветные эти слова!»
252
Долго скрипел побеждённый Танатос зубами,
Но придавил посильнее титана атлет,
Тот закричал: «О, позор! Я сравнился с рабами!
Клятву даю: будут жить и она, и Адмет!»
Краешком глаза узрил победитель могучий –
Порозовело у бледной Алкесты лицо,
Молвил: «Спеши восвояси, противник летучий!»,
И осторожно царицу отвёл на крыльцо.
253
Плотно укрылась она под большим покрывалом,
Робко решила проследовать в зал гостевой,
Где властелин со слезами на лике усталом,
Бледный, как мрамор паросский, сидел чуть живой.
Молвил Геракл: «Царь Фессалии, друг мой старинный,
Взгляд подними на девицу, что рядом со мной!»
Тот прошептал: «Не тверди мне о деве невинной –
Только что я распрощался с любимой женой!
254
И предложенье твоё, я считаю, не к месту,
Нет на земле никого, кто любимой родней,
Мне не заменит никто дорогую Алкесту!
Я не забуду её до скончания дней!»
«Всё же взгляни, может быть, эта дева знакома?»
– «Кажется, ныне сойду я от счастья с ума!
В здравии добром, живая и снова ты дома?
Зевс всемогущий! Да это Алкеста сама!»
255
Руку воскресшей вложив аргонавту в ладони,
Тихо покинул Геракл молодого царя –
Ждали воителя море, галера и кони.
А над Фессалией вновь загоралась заря…
Глоссарий к главе
Абде́р – сын бога Гермеса, друг и соратник Геракла, погибший во время похода во Фракию, к царю Диомеду.
Адме́т — друг Геракла, царь города Фер в Фессалии. Участвовал в калидонской охоте и походе аргонавтов.
Аи́д — старший сын Крона и Реи, властитель подземного царства душ умерших. Один из двенадцати великих богов Олимпа. Люди, из страха старались вслух это имя не произносить. Аид мог становиться невидимым. Имя «Аид» означает: «невидный», «незримый».
Алке́ста — прекрасная и любимая супруга царя Адмета.
Аполло́н — грозный и могучий олимпийский бог, сын Зевса и Латоны, брат-близнец богини Артемиды. Аполлон — покровитель поэзии, музыки и других искусств, бог прорицания и хранитель стад скота.
Афи́ны — богатый и мощный древнегреческий полис, город-государство в Аттике, игравшее с V века до н. э. ведущую роль в истории Эллады. В Древних Афинах сформировалась демократия, получили классические формы философия и искусство театра.
Богора́вный — так стали называть великого героя Геракла ещё при жизни за его великие подвиги.
Боре́й — бог ветра и северный бурный ветер. Борей изображался крылатым, длинноволосым, бородатым, могучим божеством.
Ге́ра — ревнивая и злобная царица богов, законная жена Зевса, преследующая Геракла всю жизнь. Считалась богиней-хранительницей семьи и брака.
Геракл (Алкид) — сын царя богов Зевса и царевны Алкмены, великий герой Эллады.
Гинеке́й — женские покои в домах Эллады, занимавшие его заднюю часть или второй этаж.
Громове́ржец — это эпитет бога Зевса, который управляет громами и молниями.
Диомед — царь Фракии, сын бога войны Ареса, кормивший своих коней мясом захваченных чужеземцев.
Зевс — царь богов Олимпа, самый сильный из детей Крона и Реи, верховный бог всей Ойкумены, отец великого Геракла.
Кикло́пы («круглоглазые») — изначально: божественные существа (дети Геи-Земли и Урана-Небо), а позднее — отдельный народ. Несколько киклопов ковали Зевсу молнии. Сын Аполлона Асклепий, бог-врач, научился оживлять умерших и этим разгневал Зевса.Громовержец поразил Асклепия молнией. Оскорблённый поражением сына, Аполлон в отместку перебил оружейников Зевса – киклопов, ковавших громовержцу молнии.
Копре́й — старый посланец и глашатай царя Эврисфея, через которого трусливый царь передавал повеления вынужденному служить ему Гераклу.
Мике́ны — богатый город в Арголиде, Греция. Расположен в северо-восточной части полуострова Пелопоннес, севернее Тиринфа. Столица ахейцев. Согласно летописи, город основал сын Зевса Персей. Во времена Геракла там царил трусливый Эврисфей.
Мо́йры — три прекрасных сестры, дочери Эреба(Мрака), и Нюкты(Ночи).Они ответственны за судьбы всех живущих на земле. Слово «мойра», озачает буквально:«часть», «доля», отсюда и участь, судьба, которую получает каждый при рождении.
Нот — бог южного ветра и сам ветер.
Потомки Персе́я – это и Геракл (Алкид), и Эврисфей, потому, что они оба происходят из рода Персея. Эврисфей — двоюродный дядя Геракла, так, как Алкмена, мать Геракла, и Эврисфей являлись внуками Персея.
Стикс — могучая, суровая и прекрасная титанида, богиня одноимённой реки в царстве Аида. Стикс — одна из старших дочерей титанов Океана и Тефиды. Водами Стикс клянутся боги, и клятва эта — нерушима.
Тана́тос (Танат) — бог смерти, уносящий души в Аид, брат-близнец бога сна Гипноса.
Тири́нф — древний город в Арголиде, на полуострове Пелопоннес.
Феб — эпитет бога- стреловержца Аполлона.
Фе́ры— древний город в восточной Фессалии, к западу от горы Пелион.
Фесса́лия – это исторический регион, расположенный на побережье Эгейского моря, на северо-востоке Эллады. Он раскинулся в плодородных долинах, протянувшихся вдоль реки, в древности именуемой «Пеней». На востоке Фессалии возвышается гора Олимп — обитель богов.
Фра́кия — страна, занимавшая в древности часть нынешнего Балканского полуоострова, от северного побережья Эгейского моря, до Дуная.
Эврисфе́й — сын Сфенела, внук Персея, царь Микен, двоюродный дядя, в подчинении у которого Геракл находился во время совершения 12 подвигов.
Элла́да — Древняя Греция.
Э́ос — богиня зари, дочь Гипериона и титаниды Тейи, сестра Гелиоса (Солнца) и Селены (Луны).
Продолжение следует
|
Алеша.