(театральный монолог)
Мне ссыльные ветры накаркают зиму,
На крыльях вороньих снега принесут,
В садах омертвелые яблоки снимут…
О, глушь, где не властны ни царь и ни суд!
Где путник версты без ружья не проедет,
Где волки лютуют, конины вкусив,
И лихость верхом — лучше ехать в карете,
В дороге — умей выживать на Руси!
Деревня. Уж в прошлом одесские пляжи,
Свет, женщины, карты, интриги, раздор…
Здесь только метель светской ведьмою пляшет,
Избрав мне тюрьмой родовое гнездо.
На вотчину сослан, живу под арестом,
Лишь душу мою бередит Купидон,
Вручив мне туза, да ни червы, а кре́сты,
Чтоб мнился «казённым» родительский дом.
Вперёд мне наука и ныне и присно —
Вскрывают на почтах депеши к друзьям!
Жизнь учит писать осторожные письма
Нас – вплоть до острожных цепей или ям.
Нет, местный мужик здесь не ропщет, не клянчит —
Разбой на дорогах страшнее суда...
Так пусть же трясутся почтовые клячи,
Раз в месяц по службе заехав сюда,
Где пахнут дремучестью первые снеги,
Край полон истории, сказок и снов...
Ещё не закончен «Евгений Онегин»,
Уж лёг под перо мне «Борис Годунов».
Здесь Музы невольно мой ум осеняют,
Полезной мне станет моя кабала…
Нет, Псковскую глушь ни на что не сменяю,
Какой бы дремучей она ни была!
|
