В начале 80-х годов XIX века дед Блока, ректор Петербургского университета «отец русских ботаников» Андрей Николаевич Бекетов, задумал купить себе имение. Повторилась та же история, что с его другом, знаменитым химиком Дмитрием Ивановичем Менделеевым, который раньше купил по соседству Боблово. Приехал посмотреть, а, взглянув, уже не мог отказаться от желания его иметь.
А на станции Подсолнечная уже ждут лошади и перед глазами разворачивается знакомый и любимый пейзаж.
Вот показался на холме одноэтажный дом с мезонином, с белыми колоннами. Вот уже экипаж въезжает во двор — "собакин двор", как его называл Сашура в раннем детстве, ибо что здесь всего важнее.
Снимает шапку Гаврила, которого дедушка зовет непонятным словом "лирик". Гаврила, как и Сашура, любит всякое зверье, и на плече его важно восседает кот. Мальчик считает этого человека самым важным лицом в Шахматове, и дорога, по которой тот возит воду, именуется Гаврилиной.
Кажется, что всё вокруг ластится к юному "принцу" — и кусты, и цветы, и волны в мелеющем пруду.
Сад старый, заросший, тенистый. Тропинки задумчиво блуждают по нему во всех направлениях, неожиданно поворачивают, пересекаются. В конце одной из аллей — калитка, прозванная Тургеневской.
Но главное украшение сада — сирень самых разных цветов и оттенков.
В кустах сирени и шиповника щелкают соловьи. Перелетают с ветки на ветку иволги и дрозды. И, словно соревнуясь с ними, смело, распушив хвосты, прыгают с дерева на дерево белки, повадившиеся сюда за шишками и орехами.
Дед, или, как называет его Саша, Дидя, надевает через плечо ленту. Не орденскую, какую и раньше, будучи ректором, чаще всего употреблял для "спасательных" визитов — выручать арестованных студентов (а те порой еще были недовольны: в камере такой хороший народ подобрался!). Простую зеленую ленту с зеленой жестянкой для сбора растений. Внук прыгает вокруг, как собака возле охотника, и они отправляются на прогулку и, увлеченные поисками какого-нибудь растения, пропадают в лесу часами, могут даже заблудиться со своими трофеями.
"Мы с Дидей нашли цветы, не встречающиеся в Шахматове и его окрестностях", — с гордостью записывает мальчик. Это ведь тоже уроки, даже лекции по ботанике. Но как они счастливо не похожи на гимназические!
Непосредственный, пылкий, сам похожий на ребенка, дед мастерит вместе с внуком воздушного змея, запускает его и торжествует: летит не хуже, чем недавно Менделеев на аэростате!
В тиши Шахматовской усадьбы растет мальчик.
Дни падают густыми душистыми каплями, как варенье, которое любит варить бабушка.
Мать Сашуры, Александра Андреевна, возвышенная, романтическая натура, первой ввела его в мир искусства.
"Ты единственный человек, способный понять меня до конца", — скажет ей Блок впоследствии.
Ему много читали: Пушкина, Жуковского, Полонского и непременного "Степку-растрепку", на котором воспитывались сами сестры Бекетовы, вспоминают сказку о принце Балдахоне, которую когда-то сложил для них отец и даже иллюстрировал собственноручными рисунками ("...а на масленицу над его замком развевался огромный... блин!"), но декламируют уже и "Смакгольмского барона" Жуковского, и его переводы, и стихи Полонского.
Скоро он уже сам твердит их наизусть, порой при няне и маме, порой в полном одиночестве — для себя.
"С раннего детства я помню постоянно набегающие на меня лирические волны".
И вот первый поэтический опыт. Сашуре 5 лет.
Зая серый, зая милый,
Я тебя люблю.
Для тебя-то в огороде
Я капустку и коплю.
А в 8 лет.
Весна, весна! Поют стрекозы...
Весна, весна! Поют птенцы...
Уж вышли в поле. Там — жнецы.
Кузнечики в траве стрекочут,
Как будто хочут пленить лягушечек в пруду
Всем на потеху.
Да не совсем-то к смеху.
Но до того, как полностью отдаться во власть лирических волн, было еще далеко...
1888 год — Сашура уже учится. Очень способен и красив.
1892 год — Сашура во 2-м классе Введенской гимназии. Учится порядочно.
Сашуре 16 лет. В 7-м классе гимназии. Учится хорошо.
Он весьма наивен и в жизни, и в вопросах искусства. Красивый юноша, он жаждет сценических успехов, подражает известным актерам, позирует на сцене и даже в жизни. На первый взгляд он может показаться "пустым фатом", но под этой фатовской оболочкой идет неслышимая и невидимая работа, самоуглубление...
