"Ах, дед! Опять ты про войну!
Ну, сколько можно про Освенцим.
Давай, с тобой я помяну
Всех тех, попавших в руки к немцам,
Всех тех, погибших в лагерях,
Не дошагавших до Берлина,
Они давно на небесах,
Их крики в стае журавлиной.
Ты выжил, чтобы рассказать
И о погибших и спасённых,
Их много в небе - просто рать,
За них и плачут все иконы.
За них, что так любили жизнь,
Но не допели песен звонких,
И не имели двух отчизн
Солдаты, матери, девчонки.
За них мы выпьем по сто грамм -
Горька настойка слёз горючих...
И память сердца не отдам -
Хотя сюжет другой раскручен..."
|
