Как зверь-медведь в прокуренной берлоге,
терзаем одиночеством, он жил.
Ему б схлестнуться в умном диалоге
хоть с кем-нибудь…
А он, увы, глушил
спиртное с вязкой тишиной на пару.
Он знал, какого цвета тишина.
Он песни пел под водку и гитару
на кухне вечерами у окна.
И взглядом долгим затаённо-строгим,
носить который впору бы двоим,
смотрел он из прокуренной берлоги,
пуская в форточку табачный дым,
на небеса и видел в них такое…
Какое не увидеть никому.
И жаждал благодатного покоя,
доступного, наверно, лишь ему.
Хотя и был он не таким уж старым,
он ждал её, медлительную смерть.
Смотрел в окно бессильно и устало,
а как ему ещё туда смотреть?
|
