В старом парке, на помойке, у коробки из под брынзы
Пожилой хомяк промокший размышлял о смысле жизни
Было время, жил в комфорте…много спал и вкусно кушал
Вечерами в полудреме «Новости культуры» слушал
Было все предельно просто...грянул гром когда не ждали
В суете при переезде бедолагу потеряли
И остался словно ронин, без хозяина и крова
Ощутив хомячьей шкуркой как действительность сурова
День за днем, за летом осень, гулко дождь роняет слезы
Скоро ветры ледяные принесут свои морозы
Голод, лапою костлявой, все сильнее жмет желудок
Страх, тоска и безнадега мучат хомяка рассудок
Вдруг недобрыми огнями вспыхнули глаза кошачьи
Промелькнула пред глазами жизнь короткая хомячья
Смерть с клыкастою улыбкой ближе все на мягких лапах
И уже щекочет ноздри характерный кошкин запах
Как же так?! Да сколько можно жить в нужде, рискуя шкурой?!
В одиночестве и страхе быть отверженной натурой??!
Надоело… будь что будет, раз уж так судьба сурова
То помру как гордый хищник, а не дойная корова!
И безумными огнями грызуна зажглись глазенки
И в коротких тощих лапках вдруг прибавились силенки
Эхом звучным прокатился к удивлению соседей
Но не писк его предсмертный, а рычание медведя
|
забористо получилось... может на досуге и сиквел накропаю)
Итак...
Но, не знал несчастный крошка, что рыгая от хамона,
По помойке перла кошка злого прапора ОМОНа,
Что свирепо всем дубинкой оставлял следы на теле,
Чтоб не думалось, как с Зинкой он позорится в постели.
Кошка та ушла из дома, так, без видимой причины.
Вдруг из тьмы, попуще грома, рык ужасный, хомячиный.
Задрожали мелко стекла в свежевыброшенной раме,
Звуком, схожим с звуком тетки, что по первой шла программе.
Мысли кошкины, как йети заскакали ниоткуда:
Как же страшно жить на свете... И пошла топиться к пруду.