С.Я. Маршак
Мой Друг, твоя любовь и доброта
Заполнили глубокий след проклятья,
Который выжгла злая клевета
На лбу моем каленою печатью.
Лишь похвала твоя и твой укор
Моей отрадой будут и печалью.
Для всех других я умер с этих пор
И чувства оковал незримой сталью.
В такую бездну страх я зашвырнул,
Что не боюсь гадюк, сплетенных вместе,
И до меня едва доходит гул
Лукавой клеветы и лживой лести.
Я слышу сердце друга моего,
А все кругом беззвучно и мертво.
А.М. Финкель
Твоя любовь и доброта сотрут
С меня клеймо всеобщего злословья.
Что мне с того - бранят меня иль чтут, -
От всех я защищен твоей любовью.
Ты для меня - весь мир, и лишь из уст
Твоих приму хвалу иль одобренье.
Коль нет тебя, - мир холоден и пуст,
Лишь ты даешь моей душе движенье.
В немую бездну я забросил слух,
К хвале и клевете я равнодушен,
К их голосам, как уж, я буду глух[1]
И только чувству стану я послушен.
Так помыслы мои полны тобой,
Что вымер для меня весь круг земной.
[1] По старинным поверьям, уж лишен слуха.
Н.В. Гербель
Твои любовь и пыл изглаживают знаки,
Наложенные злом на бедном лбу моем,
Бранит ли свет меня иль хвалит - что мне в том?
Лишь пред тобой бы я не скрадывался в мраке:
Ты для меня - весь свет, и я хочу найти
Себе в твоих устах хвалу и порицанье,
Другие ж для меня - без звука и названья,
И я ни для кого не уклонюсь с пути.
В той бездне, где живу, заботу я оставил
О мнениях других, а чувства быть заставил
Холодными навек и к брани, и к хвале.
Да, я смогу снести презрение во мгле
Затем что в мыслях так моих ты вкоренилась,
Что остальное всь как будто провалилось.
С. Степанов
Бальзам мне на клейменое чело
Твоя любовь и нежное участье.
Кто б ни рядил меня в добро и зло,
В твоей лишь похвале взыскую счастья.
Ты для меня весь мир! Главу склоня,
Стыдить и славить наделяю правом.
Я мертв для всех, мертвы все для меня,
Лишь ты судья делам моим неправым.
Молву я бросил в бездну немоты,
Мой слух гадючий ей теперь не внемлет;
Ни лести, ни бесстыдной клеветы
Моя глухая совесть не приемлет.
Я жажду только слова твоего,
Все остальное, мнится мне, мертво.
А. Кузнецов
Твоя любовь и жалость так легко
Мне заживили раны на челе,
Которые, казалось, глубоко
Клеймом мне выжгла клевета во зле.
Ты - целый мир, и я обязан знать
И похвалу твою, и твой упрек,
Я мертв для всех, и тяжкая печать
Надежно скрыла каждый мой порок.
В пучине страшной голоса льстецов,
Мне мерзки стали лживые стихи,
Гадливость в чувствах к своре подлецов,
Фиксирующей все мои грехи;
Ты велика в сознании моем,
А мир вокруг объят смертельным сном.
А. Шаракшанэ
Пусть жалость и любовь твои сотрут
С меня клеймо вульгарного скандала.
Что мне другие, и любой их суд,
Когда твоя любовь судьей мне стала?
Ты для меня весь мир, лишь твой язык
По праву все грехи мои итожит.
Что я добром иль злом считать привык,
Никто другой переменить не сможет.
И мненья, что звучат со всех сторон,
Швыряю в пропасть я, - мой слух гадюки
Для клеветы и лести затворен.
Все лишние он отвергает звуки.
Так прочно в мыслях ты всегда со мной,
Что мертвым кажется мир остальной.
И. Фрадкин
Клеймо, злой клеветы позорный след,
Твоя доброжелательность стирает,
На лучшее во мне бросает свет,
А все мои изъяны затемняет.
Жив только для тебя, я мертв для всех,
Ты - мир весь, лишь тебя я понимаю:
Ты скажешь «грех», я соглашаюсь - «грех»:
Хвалу или хулу - все принимаю.
Швырнул я звуки мира, наконец,
В глухую бездну: глух я, как гадюка,
Не страшен мне ни клеветник, ни льстец,
Но не печалься - не лишен я слуха.
Мир вымер для меня - к нему я глух:
Ты для меня и зрение, и слух.
С.И. Трухтанов
Любовь и жалость скрыли углубленья,
Что выжгло мне на лбу молвы тавро.
Ты лечишь раны, делая добро -
Что мне тогда какой-то черни мненье?
Ты мне - весь мир. Я из твоих речей
Пойму свои удачи и ошибки.
Ты - мой, мне все чужие, я - ничей,
С людьми упрямый, лишь с тобою гибкий.
Я в пропасть бросил гнусных сплетен сор
И, как глухарь, оглох или змея -
Ни похвалу не слышу, ни укор;
Все очень просто объясняю я:
Так ясно ты во мне запечатлен,
Что безразлично, мир есть явь иль сон.
Р. Бадыгов
Мой друг, с твоим участьем и любовью
Мне нипочем вульгарнейший скандал:
Ты моему душевному здоровью
Отличное лекарство прописал.
Мой суверен, верши свою расправу,
И пусть клеймо черно или бело -
Лишь одному тебе судить по праву,
По справедливости, мое добро и зло.
Мой слух устроен словно у гадюки:
В пучине сотен разных голосов
Отыщет он родные сердцу звуки,
Их не заглушит хор клеветников.
Я от бесчестья тем и защищен,
Что целиком тобою поглощен.
А.В. Велигжанин
Любовь и жалость, жалость и любовь
Сотрут рубцы, избавят от мучений;
Но для чего судьба кромсала бровь?
И для чего свершилось исцеленье?
Ты знаешь тьму и свет, и тайны мира,
Ты знаешь стыд и цену мне, скажи:
Добра и правды укажи пунктиры,
Зачем был болен я, зачем я жив.
В пучину пропасти я брошен был,
Где чувства спят, и гады копошатся,
Где звуки призраков, и тень могил.
Скажи, как мне, упавшему, подняться:
Ты так боролся за больную душу,
Что весь привычный мир мой ты разрушил.
В. Микушевич
Твоя ли нежность, как твоя любовь,
Постыдный на челе моем рубец
Врачует, возлагая мне на бровь
Затмивший зелень зеленью венец?
Ты для меня весь мир. В устах твоих
Позор мой и восторг; ты близь, ты даль;
Не хочет знать поэтому других
Моя душа, закованная в сталь.
Я в бездну бросил все, в конце концов;
Я перестал угадывать гадюк
В обличье критиканов и льстецов;
Мне остаешься только ты, мой друг.
Так, торжествуя лишь в тебе одном,
Лишь смерть я вижу в мире остальном.
В. Мазуркевич
Отмечен я клеймом злословья и позора,
Утехой служит мне одна любовь твоя,
И не боюся я людского приговора,
Уверенный вполне, что ценишь ты меня.
Ты для меня - весь мир! Хвалы и порицанья
Мне дороги тогда, коль сказаны тобой;
Нет в свете никого, кто б силой увещанья
Склонил мой гордый дух идти стезей иной.
Для лести и хулы закрыт мой слух змеиный,
О мнении других забота мне чужда;
К ним в сердце у меня презренье и вражда!
Поли мыслью о тебе, живя мечтой единой,
Всем существом моим сроднился я с тобой!
Мир без тебя - ничто, окутанное тьмой.
Я тоже сегодня решил вернуться к нашему Вильяму.
Попробую немного погодя опубликовать что получилось.