От Пушкина до Тимирязева
Пройду Тверским.
Не совершали в детстве разве вы
Пешком броски?
А я ходила. Пуще пущего,
Дотопать – подвиг,
От Тимирязева до Пушкина
В четвёртый годик!
И был Тверской длины немыслимой,
Прям, как стрела!
Здесь в нашем городе промышленном
Сирень цвела.
И под сиренями запальчиво,
Даря нарцисс,
Девчонкам встрёпанные мальчики
В любви клялись.
А время шло, казались вечностью –
На то и детство! –
Дни зимние, сменяясь вешними:
Куда им деться?
И было пасмурно и солнечно:
Стары порядки.
И жизнь летела в невесомости
И без оглядки.
Ах, мой Тверской! А дуб? На месте
Стоит сто лет.
Да нет, не сто, пожалуй, двести –
Дубовый дед!
Он помнит Пушкина, я слышала.
Он и меня
Запомнил, как под ним малышкою
Шла, семеня.
Да разве я забуду шелесты
Его листвы,
Пускай, как листья, сверху стелятся
Годов пласты!
Забуду ли, с какою гордостью
Он вознесён,
Как слит с Тверским, как вцеплен корнем он
В тверской газон!
Как он казался древним идолом
В глухом лесу!
К таким стопам славяне издавна
Дары несут.
К нему ходили мы девчонками,
Лет десять молоди,
Когда он ветками пощёлкивал
И сыпал жёлуди.
Не удивить нас пирамидами,
Но этот пращур
И в прошлом был такой невиданный,
И в настоящем.
А на Тверском стоит, и скромненько,
А сам таинственный,
Без слов о неземных сокровищах
Глаголет истины!
И перед дубом каждый вздрагивал,
Глядел несмело –
А за бульварною оградою
Москва шумела,
И фонари горели вечером,
Летели фары,
Гуляли тихо и доверчиво
Бульваром пары,
И он раскидистою кроною,
Древесным сердцем
Берёг, чтоб горести не тронули,
Людей-младенцев.
|
Прям, как стрела!
Здесь в нашем городе промышленном
Сирень цвела.
И под сиренями запальчиво,
Даря нарцисс,
Девчонкам встрёпанные мальчики
В любви клялись.
А время шло, казались вечностью –
На то и детство! –
Дни зимние, сменяясь вешними:
Куда им деться?
И было пасмурно и солнечно:
Стары порядки.
И жизнь летела в невесомости
И без оглядки.
Ах, мой Тверской! А дуб? На месте
Стоит сто лет.
Да нет, не сто, пожалуй, двести –
Дубовый дед!
Он помнит Пушкина, я слышала.
Он и меня
Запомнил, как под ним малышкою
Шла, семеня.
Да разве я забуду шелесты
Его листвы,
Пускай, как листья, сверху стелятся
Годов пласты!
Забуду ли, с какою гордостью
Он вознесён,
Как слит с Тверским, как вцеплен корнем он
В тверской газон!
Как он казался древним идолом
В глухом лесу!
К таким стопам славяне издавна
Дары несут.
К нему ходили мы девчонками,
Лет десять молоди,
Когда он ветками пощёлкивал
И сыпал жёлуди.
Не удивить нас пирамидами,
Но этот пращур
И в прошлом был такой невиданный,
И в настоящем.
А на Тверском стоит, и скромненько,
А сам таинственный,
Без слов о неземных сокровищах
Глаголет истины!
И перед дубом каждый вздрагивал,
Глядел несмело –
А за бульварною оградою
Москва шумела,
И фонари горели вечером,
Летели фары,
Гуляли тихо и доверчиво
Бульваром пары,
И он раскидистою кроною,
Древесным сердцем
Берёг, чтоб беды их не тронули,
Людей-младенцев.