Апокалипсис снова отложен...

День сегодня не мой: не поётся и струны не строят.
И в душе, как в заброшенном доме, уныло и пусто..
Но, хоть режьте на части, охота совсем не покоя,
не густой тишины, а стихии безумного буйства.
Чтобы отливы срывало с окон и кромсало асфальт,
чтоб деревья рвали урагана слоновые бивни,
чтоб гасила сжигающий край горизонта закат
непогода холодными хлёсткими струями ливня.

Я хочу быть свидетелем битвы небес и земли,
наблюдать, как Нерон, сквозь зелёное око берилла,
как теряют в голодной волне такелаж корабли,
унося неприличные тайны команды в могилу.
Как от комы в две тысячи лет Абсолют отойдёт:
словно витязь былинный бахвалясь недюжинной силой,
статус - кво заражённым тщеславием людям вернёт,
гнев обрушив на лики незрячие каменных идолов.

И найти в лексиконе довольно метафор и слов
чтоб, от дерзости собственной перед Всевышним немея,
передать, подражая Брюллову (да что там Брюллов!)
в монохроме чернил и бумаги погибель Помпеи.
Судный день – просто блеф. В напряженье - две тысячи лет,
что придёт «Аз воздам» - прокурор с безграничною властью…
и смахнёт со стола мирозданья крупицы планет
в непроглядную вечную ночь у Безвременья в пасти.

Ниспошлёт океанским глубинам великую сушь,
обнажая скелеты увязших в песке галеонов…
расщепив на простые частицы молекулы душ…
обращая в золу исцелявшие хвори иконы…
Из обещанных казней сбывается только гроза,
полосуя когтями сиренью пропитанный вечер…
В жестяные отливы врезается ливня слеза –
не травмируя душ и пристанищ их – тел – не калеча.

Притупляется ярость… И злость ослабляет нажим
на охрипшие связки и мысли в формате Денницы.
«Разберёмся, чего там… Наладится всё… Будем жить,
если нам не наврали, с надеждой опять повториться…»
Апокалипсис снова отложен. Расслабься, Содом!
И живи, как всегда, разбавляя грехи подаяньем.
Смейся в лица пророкам, пугающим Страшным судом,
как козырную карту держа в рукаве покаянье…