Треснул месяц на осколки, в прах распался Млечный путь,
Плащ резвясь исчез в двуколке, мне забыв покой вернуть.
Та накидка с капюшоном, цвета краденой любви,
Скрыла лик с моей иконы, смолкли певчьи соловьи.
Я ее писал годами, выводил малейший штрих,
Красный бархат был губами, на щеке туман затих.
Бледный профиль в свете лампы, локон черный, завитой,
А в глазах шальные залпы, фейерверк судьбы с мечтой.
Тонкий нос упрямо вздернут, воля на краях ресниц,
На меня зрачок повернут, всплеском утренних зарниц.
Плечи вынесли итоги, всю беду, всю радость сна,
Подбородок ждет дороги, а на лбу морщин весна.
Сам себе дарил я чудо, мелом, краской, полотном,
Ждал ее из ниоткуда, хоть не знал, зачем ей дом.
И зачем поэт графине, и зачем принцессе шут,
Я тоску топил отныне, то в слезах, то в куче пут.
Сам связал себя работой, позабыл тот чудный лик,
И незнамо чьей заботой, но однажды он возник.
По булыжным переулкам, мостовым глухих камней,
Звонко так, довольно гулко, экипаж приехал с ней.
Плащ спустился на земь плавно, на порог взошла она,
Коль мираж, тогда забавно, ты прекрасна Дева Сна.
Проходи в мои покои, кресло ждет тебя давно,
Сердце трудно успокоить, коль изволишь - есть вино.
За беседой ночь проходит, вдруг она идет ко мне,
Поцелуй бесшумно входит, душу растворив в Луне.
Я забылся в пьяном танце, пахнешь ты бедой, малыш,
И, как будто, иностранцы, кошки воют с мокрых крыш.
Шелк спускаясь гладил плечи, обнажая связки вен,
Звон набата, там, далече, в дымке призрачных измен.
Нагота твоя прекрасна, первозданна плоть дождей,
Я иду к тебе напрасно, ты иллюзий всех нежней.
Страсть, как шторм в открытом море, я не в силах веки сжать,
Разум с верой снова в ссоре, но нет сил ладонь разжать.
Я держу твой стан как ветер, нежно, крепко, чуть дыша,
Кто ты есть, рассвет ответит, сладким сном зашлась душа.
Ночь кончается так вскоре, ты оделась и ушла,
Ты так хочешь, я не спорю, запах грез, свечей зола.
Экипаж тебя съедает, что ты сделала со мной,
Только тьма тебя познает, ты повенчана с Луной. |