Мой мирок – между “смог бы” и “надо бы” –
начинается с пьяного “Э”.
Здесь отравленный воздух, как снадобье,
так привычен, что вреден тебе.
Здесь подъезды стоят Парфенонами,
и в преддверии скорых разрух
три старухи с азартом хароновым,
словно мойры, считают до двух.
Здесь как будто кончается линия
на ладони, но помнит рука…
Здесь легко предаваться унынию
и не чувствовать в этом греха.
Выйдешь вечером: улица старая,
как верёвка с петлёй на конце.
Влезешь в эту бесцветную ауру
и живёшь, не меняясь в лице.
Иногда – видно морок, затмение –
морщишь лоб, понимаешь, но так
и не можешь решиться падением
завершить в бездну сделанный шаг.
Воздух – яд, и вино не отдушина,
и окно – лишь проектор теней.
Засыпаешь с губою прокушенной,
как ребёнок, прижавшись к стене. |
