Вошёл я в храм Эфесской Артемиды,
Неся в ладонях жарящий огонь,
Порог пересекая, думал об одном,
Что белый свет таких, как я, ещё не видел.
Храмовников долой! Наружу выгнал вон,
Пускай в недоуменьи бьются в двери,
Я помню глаз их блеск надменный
И звон литавр, и благовоний вонь.
Даруйте милость нищим духом, дуракам,
Что тянутся колонной в двери храма.
В моей душе не заживёт оставленная рана,
Та, за которую я благодарен вам.
И в вашей жизни я оставлю след,
Запомните навечно моё имя,
Оно сопровождать вашу Богиню,
Да будет! И ему преграды нет.
Рассвет проник в глазницы-щели окон
И озарил великолепье зала,
Здесь золотом и серебром блистало
Всё, приводя сердца в блаженный ропот.
На красном дереве картины древних саг,
Слоновой кости меж собой переплетенье
И Артемиды статуя прекрасна, как виденье,
На алтаре священников из изумрудов знак.
Но, нет! Не для неё сегодня жертвенный огонь,
Не для Богини этот ритуальный танец,
Я в храм принёс особой чистоты багрянец
И, прочитав заклятье, разомкнул ладонь!
И пламя вольное сорвало балдахин,
Взметнулось вверх по кедровым колоннам,
Я мощною стихией храм наполнил
И участь разделить желаю с ним.
Трещит мятежно стол для подношений,
Ступени в пепел превратились на глазах,
Дым едкий наполняет зал,
Но, против моих планов, распахнулись двери.
Ворвались люди с криками: «Пожар!
Спасайтесь, кто ещё способен на ногах держаться!»
Я жаждал в пламени живом остаться!
Но планы изменил упавшей перекладины удар.
Очнулся у порога склона я,
Вокруг меня толпа, беснуясь, возревела:
«Ты мразь! Подонок! За такое дело
Не храм – тебя надо отдать во власть огня!»
Плюясь в лицо мне, под руки схватив,
Поволокли к судье через весь город,
Я слышал грохот, тот момент особенно мне дорог,
То крыша рухнула под гнётом самой милой из стихий.
И я предстал пред главным судиёй,
Был адвокатом он и прокурором,
Но перед тем, как тишину нарушить приговором,
Вполне уравновешенный палач назвал меня свиньёй.
Сорвался в крик, мол, недостоин жить,
Влачить существование, потомкам
Дурной пример я подаю и только.
Естественно, нельзя помиловать – КАЗНИТЬ!
Но перед этим он задал вопрос,
Чем выразил толпы потерянные взгляды:
«Зачем? Скажи, зачем тебе всё это было надо?»
И я ответил, разозлив всерьёз:
«Всё просто. Храм был долгими годами возведён
И сотнями людей, полёгшими костями,
Но даже зодчего, пахавшего над храмом
Никто не вспомнит через пару сотен лет. Ну, кто же он?
Я пламень внёс и получил горелый смрад,
Теперь же имя моё не умрёт с веками,
С его бессмертием живущие впитают знанье,
Что образ столь великой красоты разрушил ГЕРОСТРАТ!»
Толпа взревела и хотела выть,
В бессилии разрушить мои планы,
Меня казнили, сделав тело рваным,
И имя запретив произносить.
Душила злость, и разлагал их страх,
Людей, боявшихся уйти в безвестность,
Их зависть гложет – для меня открылась вечность.
Бессмертие – когда у не родившихся ещё есть твоё имя на устах.
5.02.2007г.
Из серии «Люди»
|
:)
Он со спичками играл.
Деда, мать его!, затея,
И затеяла аврал.
Всё сгорело на хрен! Внука
Стали помнить.Дед и рад,
Что ему досталась мука,
За достойный грешный вклад.