На пригорке в октябрьский полдень
Пень кленовый дремал средь листвы.
Его сон был мечтами наполнен,
Кои были резвы и трезвы.
Клён забыл об утраченной кроне,
И что нынче все тени длинней.
Лишь пред той он склонялся в поклоне,
Что была всех светлей и милей.
Клён ее укрывал до покрова,
Засыпая листвою своей.
И теперь ему виделось снова,
Как укутал её до корней.
Эти сны старый клён согревали,
Хоть с тех пор миновали года.
Бабье лето их старым назвали,
И теперь оно с ними всегда.
|
