Вот зрячий со слепым затеял спор.
Мне безгранично жаль тебя, дружище!
Со слов таких он начал разговор.
Несчастнее тебя людей не сыщешь.
Не можешь ты, убогий, увидать
То диво, что вокруг тебя творится.
Удел твой – в тьме бездонной прозябать
И светом никогда не насладиться.
Другое дело я, чей острый взор
Как ласточка порхает по просторам,
Взмывает к острым пикам вечных гор
И катится лавиною по склонам.
Гуляет по лесам и по полям,
Красотами земными насыщаясь,
Лобзает тонкий стан прелестных дам,
С их взглядом озорно пересекаясь.
Ничто не ускользает от меня,
Ни звездопад, ни блеск росы в час ранний.
Любуюсь я, дыханье затая,
Природы живописными дарами.
Весь мир как бесконечный вернисаж.
Сколь многого я в нём ещё не видел!
А что же видел ты, незрячий наш?
Прости, конечно, ежели обидел.
Всё это так, сказал в ответ слепой.
Но знаешь ли, приятель мой глазастый,
Что восторгаясь внешней мишурой,
Ты только тратишь время понапрасну.
Суть мира есть вибрация и звук.
Я это знаю, как никто на свете.
В твоей груди я слышу сердца стук,
А в голове пустой – как бродит ветер.
Известно ли тебе, о, дурачок,
Из скольких звуков состоит дыханье
Вселенной? Это Господа смычок
Фланирует по струнам мирозданья.
Бездумным созерцаньем поглощён,
Не слышишь ты листвы манящий шёпот,
Ни мартовской капели перезвон,
Ни в небесах орла далёкий клёкот.
Увлёкшись, долго спорили они,
Метая, словно копья, аргументы,
А рядышком, устроившись в тени,
Глухонемой взирал на оппонентов.
О чём был этот спор, не ведал он.
И то, что это спор, не знал он тоже.
Заложник тишины, он обречён
Не понимать столь многое, и всё же
Он был этим двоим безумно рад.
Они были милы и так забавны,
Размахивая каждый на свой лад
Руками и кривляясь неустанно.
И густо пахло зеленью кругом,
И ветер обдувал босые ноги,
И вкус малины, с детства что знаком,
Нёс весть о Жизни, о Земле, о Боге…
|