Летела я в Варшаву самолётом,
И мне Качинский в голову всё лез.
Тогда погибли все, вплоть до пилота.
Представлю: куча трупов, всюду лес…
Но пан Качинский, как же это пошло!
Вот Вы меня кошмарите за что?
Я думала, что страх полётов в прошлом.
Давайте не сейчас – лет через сто!
Вдруг громкий голос прямо с неба слышу:
«Не зря Качинский вспомнился тебе.
Так выбирай: иль ты живёшь и дышишь,
Иль всё – кирдык и жизни и судьбе».
А я шизофренией не страдаю.
(Три раза тьфу-тьфу-тьфу через плечо!)
Откуда голос, думаю-гадаю,
И разговор-то в общем-то о чём?
Мне голос: «Бог, конечно, милосерден,
Но помни крепко, грешная душа,
Что если очень Господа рассердишь,
То милости не будет не шиша!
Должна ты поклониться Президенту.
От Бога, как известно, всяка власть.
А ты всё пишешь письма диссидентам,
Хотя должна навеки их проклясть.
Так если ты сейчас не поклянёшься
Лояльной быть нацлидеру навек,
То так и знай – сейчас как навернёшься!
Погибнут всё сто двадцать человек».
Да, выбор в лоб – и как тут искрутиться?
А ветер за окном крыло кренит.
Решила я тогда… перекреститься.
Вдруг Сатана со мною говорит?
Он, как известно, смертных искушает.
Из детских сказок вычитала, да.
Перекрестилась – голос пропадает,
И нет от турбулентности следа.
Вплоть до Варшавы было всё спокойно,
Кошмаром не закончился полёт.
Качинский уж меня не беспокоил,
А с ним – его упавший самолёт.
У атеистов пусть иное мненье.
Неверье их мой разум не смутит.
Но знаю я, что крёстное знаменье
От нечисти, пожалуй, защитит. |
