Пусть я не любитель пикантных рассказов,
Но то не рассказы, а быль.
Любил по борделям таскаться Некрасов,
Чужих жен он тоже любил.
И в карты играл с Достоевским азартно,
Его «раздевая» подчас.
И лучшие кони несли вскачь коляску
Со злостью, пугающей глаз.
Из бедности до вершин он поднялся.
В кармане теперь миллион.
Ну вот и не выдержал, вот и сорвался,
Как в омут вдруг кинулся он.
Чтоб разом схватить, чего не доставало.
Реванш у судьбы злобной взять.
Коль страсти бушуют такого накала,
То где ж голове устоять.
Свободу как счастье в стихах воспевая,
Гражданский он долг исполнял.
Тех, кто о народе писал, не смолкая,
В журнале своем принимал.
Трудом и стараньем, талантом и хваткой
Сумел он достатка достичь.
Тогда поругались поэт и редактор
И сердце порвали как дичь.
Поэт шел вперед как безумно, так смело
И людям надежду давал.
Редактор хитрил, хоть, порой, неумело,
Спускаясь все ниже, в подвал.
Живя средь людей, он достиг положенья
И им не хотел рисковать.
Ведь как неохота, ввиду пораженья,
Добытое раньше терять.
Предательства духа и дела созрело
И камнем обрушилось вниз.
Когда прозвучало вдруг «Слово и дело»,
Опричнины давний девиз.
Побитой собакой, на брюхе редактор
К тирану свободы пополз.
Как мог пережить поэт страшный тот фактор.
Как сердце не взорвалось.
Как каялся он, и как плакали строки
Не за себя, за того,
Кто в жизни своей оказался нестойким
И в трудности предал его.
Но время прошло. И Некрасов скончался.
Но в ходе больших похорон.
Сквозь ропот густой чистый голос прорвался,
Как дивный малиновый звон.
Прорвался тогда, а звучит и поныне,
Читая строку за строкой.
Поэт средь живых, пыл стихов не остынет.
Редактор ушел на покой.
Так в каждом из нас и поэт и редактор.
Стремленье к высотам и быт.
Хоть жизнь из страстей как кипучий реактор,
Не дайте поэта убить.
Пусть будет бессмертен в сознанье народном
Не только злосчастной судьбой.
А чувства и мысли звездой путеводной
Ведут и ведут за собой. |