Когда рыдать приходит время
о днях пустых, годах унылых,
когда предательскую темень
всё чаще с глаз согнать не в силах,
когда на зеркало с тоскою
киваем, седы и беззубы, -
что ж напридумать нам такое,
чтоб серебром запели трубы?
Чтоб снова взор был чист и нежен,
чтоб лоб высок и безмятежен,
чтоб были радостны объятья
и честны дружба и проклятья…
Ещё мы сможем повториться,
ещё сумеем обмануться,
и будет в нас вино струиться,
и будет нам легко проснуться.
И беззаботно утро глянет
на наши милые забавы,
и, если кто из нас устанет, -
не от сумы и не от славы.
И будет взор наш чист и нежен,
и лоб высок и безмятежен,
и будут радостны объятья,
и честны дружба и проклятья.
Но колеса не остановишь
и от забот не отречешься.
Из всех чудес и всех сокровищ
нам достаётся что попроще.
Ведёт путём холоднокровным
закон жестокий и постылый…
Но живы мы, покуда помним,
как это было, было, было.
Как взор души был чист и нежен,
как лоб высок и безмятежен,
как были радостны объятья
и честны дружба и проклятья.
1996 |
