Однажды на восточном пыльном рынке,
В разгар полуденной неистовой жары,
Провидел деву с глиненною крынкой,
Несущей в сердце Высшего дары.
И я, пацан, десяток лет от роду,
По дурости ей показал язык.
Она кивнула малому уроду,
И с той поры я к языку привык,
Который празднословил спозаранку,
И нес в толпу сонм пакостных идей.
Но милость вечная не трогала подранка,
Лишь забавляла немощных людей.
И отвлекала от забот присущих миру,
Лелеяла надежду на устах,
Там звук потертой в этом мире лиры,
Воспел печалью этой жизни прах.
Развеянный в полях моей вселенной,
И в назиданье радостей весны,
Очаровал раздольем славы тленной,
Юнца задорного предутренние сны. |
