102
Оставлена крупным обозом столица,
Погонщики гнали верблюдов в Аншан,
Везла спешно внука на юг колесница,
С трудом проходя за барханом бархан.
Молчавший наследник великого трона
С охраной не смел завязать разговор,
Он понял, молчанье – его оборона,
Способная дать говорливым отпор…
103
… Вошла жизнь тирана в привычное русло,
А к старости время ускорило ход,
И стала юдоль без интриг заскорузла,
Забыт Астиагом волнующий год.
Не строил тиран на грядущее планы –
Тщеславье утешено, страх усмирён,
В столицу спешили с добром караваны,
Достаточно кровью дворец обагрён…
104
Царя одолела гнетущая скука,
И жаждал он частых вестей из-за гор,
Подспудно боясь возрастания внука,
За ним приказал он устроить надзор…
Сновали гонцы по ночам к Астиагу
С вестями о том, как идёт караван,
Царь смахивал с лба неуместную влагу,
Боясь, что нарушит вновь кто-нибудь план.
105
Но мальчик все тайны узнал по дороге,
Что выдал ему молодой проводник...
Охотно укрылся б он в тёмной берлоге,
Чем знать, что жестоким к нему был старик!
С тоской он смотрел на далёкие горы,
Опять вспоминал плащ пастушеский свой,
И мысленно с матерью вёл разговоры,
Смотря на очаг и огонь в нём живой…
106
«Вернуться туда? Снова бегать по лугу,
Гоняя в долинах царёвы стада?
Терпеть в непогоду и ливень, и вьюгу,
Забыть, что бывают печаль и беда?
Мне жаль, что к былому не будет возврата –
Я царского рода и верю судьбе...
… Когда подрасту, я возьму Митридата
И добрую Спако в покои к себе!»
107
Охранника он вопросил осторожно:
«А что же Гарпаг не убил малыша?»
«Убийство детей для него невозможно –
Он – воин, в котором есть ум и душа!
От трусости царский советник избавлен,
Хотя, как и все, он испытывал страх.
Но только царём он не будет прославлен,
И станет в тени пребывать на пирах…»
108
«А разве отец мой царю неопасен?»
«Перс родом не вышел, куда там ему!
Он только в Аншане своём велегласен –
Камбизу над Мидией власть ни к чему!»
До Персии дальней вели так беседу
Наследник короны и воин царя,
Малыш потерял уважение к деду
И стал ненавидеть его втихаря.
109
Ах, слухи и сплетни – проворные птицы –
Летают по миру быстрее орлов!
Провинция знает о жизни столицы,
Картины рисует из множества слов!
Встречали царевича персы, гадая:
«Он – солнце Аншана иль наша беда?
Царить станет жёстко, своё насаждая,
Иль Персия будет тираном горда?
110
Он – сын венценосной мидянки Манданы!
Но перс чистокровный – подростка отец!
А место рожденья его – Экбатаны!
Жизнь скоро покажет, кто этот юнец!»
Был встречен обоз многолюдной толпою,
Товар разгружался на спины ослов,
Верблюдов направил народ к водопою,
А царь принимал «пастушка» и послов.
111
Узнал он наследника с первого взгляда –
В лице проступали супруги черты,
И выдохнул: «Большего счастья не надо!
Приездом своим нас обрадовал ты!»
Схватила ребёнка в объятья Мандана
И, громко рыдая, прижала к себе:
«Утешил нам души приход каравана,
Но боги добры к материнской мольбе!»
112
Камбиз не спросил о жестоком тиране –
Он знал всю историю с сыном своим,
Отправил он мальчика в жаркие бани,
Где стражем был юный наследник храним.
Тревожно взирал на охрану мидянин –
Он стал одиноким в далёкой стране,
Был в сердце обидой на деда он ранен,
Душа полыхала в незримом огне.
113
Юнец ожидал от прислуги подвоха
И помнил, молчанье – защита от бед!
Сам дед показал, что хорошее – плохо,
И значит, охране доверия нет.
Его пригласил повелитель к застолью,
Где пищи хватило б для двух деревень,
Но память кольнула нечаянной болью –
Кир вспомнил последний на родине день:
114
Зелёные степи в преддверии лета,
Вдоль быстрых речушек в цветах дерева,
Ласкающий слух разговор очерета,
На пастбищах царских густая трава,
Кудрявые овцы на склонах пологих,
Весёлые игры гнедых жеребят,
Бои за «невесту» козлов круторогих
И долгий, красивый их брачный обряд…
115
Он видел приход к водопою сайгака
И в небо стремящийся дым очага…
«Ах, где вы сейчас мной любимая Спако,
Отец Митридат и родные луга?»
«Камбиз! Он не слышит! – сказала Мандана. –
Наш сын погрузился в загадочный мир!
Замкнул он себя лепестками тюльпана…
Очнись от мечтаний, любимый наш Кир!»
116
Вернулся юнец из привычного детства
И в мыслях расстался с прекрасной весной,
Осталась от жизни той память в наследство,
А ныне пред ним был родитель с женой.
«Забудь ненадолго, сынок, Митридата,
Позволь поделиться нам счастьем своим! –
Мандана вела речь свою виновато. –
Куруш, ты с рожденья был нами любим!
117
Жестокость отца моего безгранична,
Бороться с царём, у Камбиза нет сил,
А спорит всегда Астиаг лаконично,
Используя меч и молчанье могил…
Ты был обречён на погибель тираном,
За что – до сих пор не поведано нам!
Из рук материнских ты вырван обманом,
Согласно каким-то загадочным снам.
118
Мы были отправлены в Персию вскоре,
Тебя не коснулась десница отца…
Для нас это было огромное горе,
Какое избыть не смогли до конца.
Но слухи дошли через год до Аншана,
Что царственный внук Астиагом убит,
Обида кипела в нас лавой вулкана,
Росла, как в пещере иной, сталактит.
119
О, сын! Мы любили тебя неживого,
И даже других не родили детей,
Вот так поступил мой родитель сурово,
Оставив лозу без цветущих плетей!
На царстве в Аншане мы очень несчастны –
В ловушке олень и подбитая лань…
Все персы, увы, Астиагу подвластны,
И платят ему непосильную дань.
120
Но ты будешь здесь, словно ветер, свободен,
Учись познавать окружающий мир –
В Аншане сатрап должен быть благороден,
А люди помогут тебе, милый Кир!»
Надвинулись сумерки в узкие окна,
Камбиз сам разжёг невысокий очаг,
И вспыхнули сразу сухие волокна,
Но думал о чём-то подросток-смельчак.
121
«Мне надо спешить! – он воскликнул нежданно. –
Мать Спако волнуется, ночь на дворе…»
«Малыш успокойся! – сказала Мандана. –
В Аншане придётся забыть об игре!»
Задумался мальчик, на пламень взирая:
«Меня ждут и мать, и отец Митридат…
От слёз наша хижина будет сырая,
И Спако зачахнет, как брошенный сад!»
122
«Сынок, вот Камбиз – твой отец настоящий,
И я пред тобой — настоящая мать,
Ты смотришь в очаг, в царском доме горящий,
Позволь мне напомнить об этом опять...
Направь же посланников в дом Митридата,
Пускай привезут их с женою сюда.
Но к прошлому больше не будет возврата,
Никто не способен вернуть нам года!
123
Опасно у нас говорить откровенно –
В Аншане есть очи и уши царя!
Но дам я повозку и слуг непременно,
Пусть в Мидию едут ни свет, ни заря!»
О, как тяжело для души неокрепшей
Менять в десять лет дорогую родню!
Плутать будет долго, как путник ослепший,
Не зная, куда ставить твёрдо ступню!
124
…Учили упорно наследника трона
Всему, чем владеть должен юный храбрец –
На сына уже примерялась корона,
С которой расстаться надумал отец.
Его охраняли надёжные стражи,
Но волю юнца не стесняли они,
Гуляя один, он не видел их даже –
Всегда оставалась охрана в тени.
125
Узнал юный Кир за период взросленья,
Что именно персы считают грехом:
Нельзя было лгать, отрицались глумленья
И лень в обучении ездить верхом…
Он быстро возрос, став могучим атлетом,
Стрелял и сражался, как воин царя,
Оружие стало его амулетом,
И очи сияли, победно горя...
126
… С друзьями бывал он в долинах зелёных,
В горах, где цеплял на копьё облака,
И в красных пустынях, жарой воспалённых,
И там, где с рекою сливалась река.
Он видел ловцов драгоценных жемчужин,
Добычей которых владел Астиаг,
Юнца пастухи приглашали на ужин,
Давая понять, он теперь — не чужак.
127
Прекрасная юность, увы, быстротечна,
Как в горных зелёных долинах река!
Хоть Кира везде принимали сердечно,
Но вдруг посетила подростка тоска.
Он как-то подъехал к большому селенью,
Вблизи от развилки широких дорог,
Где старый мудрец, не прибегнув к хваленью,
Был с ним откровенно и ласков, и строг:
128
«Наслышан, царевич, о добрых пристрастьях,
Что ты проявляешь в поездках своих!
Ты знаешь немало о наших несчастьях,
О том, что народ наш бесправен и тих.
Не слышал в Аншане ты свадебных песен,
Весёлых речей и народных былин!
Персидский народ, как скала, бессловесен –
За нами следит Астиаг-властелин!»
129
Старик говорил совершенно без страха:
«Ты видишь дорогу, на ней – караван?
Он едет туда, где не высохла плаха,
И тешится кровью жестокий тиран!
Назад не вернётся обоз многоконный –
Возьмёт все богатства себе Астиаг!
И в Персии этот порядок — законный,
А бедный народ в ней для Мидии – враг!
130
За это Камбиза винить я не вправе –
Он – даже не царь, а мидийский сатрап!
Противиться сложно могучей державе,
Ты должен понять, наша Персия – раб!
Устал я бояться за долгие годы,
Меня не пугают ни плаха, ни меч…
Тебя же, царевич, ждут в жизни походы,
Хочу, чтоб запомнил ты мудрую речь!»
131
Царевич домой возвращался неспешно,
Его озадачил персидский мудрец:
«Хоть смерть Астиага, как всех, неизбежна,
Но только когда будет жизни конец?
Я видел, как с голода гибнут селяне,
Их скудная пища – награда за труд…
И помню, как жили в долинах мидяне –
Позавтракав плотно, хватались за кнут!
132
Ярмо надо сбросить с большого народа,
Но кто возвестит протестующий клич?
И кто не боится царя-сумасброда,
И сможет поднять на правителя бич?»
Вопросов немного возникло в дороге,
Но Кир их собрал неумело в один:
Кто сможет не падать властителю в ноги
И будет в Аншане с народом един?
132
Кир въехал в столицу с лучами заката,
Слуга подбежал и сказал: «Слушай весть –
Гонцы не нашли твоего Митридата,
Его не настигла властителя месть!
И хижины нет, там одни головешки,
Сбежала семья неизвестно куда,
Сокрылся пастух от расправы и слежки,
Пасут без него Астиага стада…»
133
На лике юнца появилась досада:
«Как жаль, не увижу любимых людей…»
«Послушай, Куруш, сокрушаться не надо –
Пригнал от Гарпага тебе лошадей!
Они же – потомки коней Диомеда!
Я в жизни не видел таких скакунов!
Подобных не встретишь в конюшнях у деда –
Один, говорят, стоит двух табунов!»
134
«Приму этот дар и богатый, и скромный …» –
Промолвил загадочно юный Куруш …
В истории персов сей день — переломный –
Стоял пред слугою не мальчик, но муж…
Глоссарий к главе
Анша́н — древний город Персиды, одна из ранних столиц области Элам до переноса столицы в Сузы.
Астиа́г — царь Мидии в 585 — 550 г. Астиаг был последним мидийским царём. Во время его царствования Мидия оказалась завоёвана персидским царём Киром II, его внуком.
Гарпа́г — мидийский сановник, советник царя Астиага, а затем военачальник Кира II Великого и сатрап государства Лидия.
Камби́з I — персидский царь времён власти мидян, представитель династии Ахеменидов, отец Кира Великого.
Кир II (или перс. Куруш II) — блестящий полководец и царь Персии, который еще при жизни получил прозвище «Великий», когда основал мощную Персидскую империю, объединив разрозненные государства от Средиземного моря до Индийского океана.
Кони Диоме́да — в древнегреческой мифологии кони фракийского царя Диомеда. Эти кони были невероятно прекрасными и сильными, и кормил их царь человеческим мясом. Великий герой Эллады Геракл добыл этих коней, совершая свой очередной подвиг, и доставил в Микены царю Эврисфею. Тот, убоявшись коней, велел их выпустить на волю…
Манда́на — дочь последнего мидийского царя Астиага (Иштувегу), супруга персидского царя Камбиса и мать Кира II Великого.
Ми́дия — сильное древнее государство, а также древняя этногеографического область на западе Иран. от г. Аракс и горы Эльбрус на севере до границ Персида на юге, и от гор Загроса на западе до пустыни Деште-Кевир на востоке. Мидийское царство существовало в 672 - 550 до н. е. и в годы своего расцвета было гораздо шире границы этнической Мидии. Она стала первым значительным иранским государством со столицей в Хамадане (Экбатана). Мидийцы быстро установили контроль над всем западным Ираном и частично над восточным. Мидийцы разгромили Ассирийскую империю, захватили северную Месопотамию и Урарту, подчинили себе Персию.
Митрида́т — пастух Астиага, который в долинах пас царские стада. Супруг Спако и приёмный отец Кира.
Сп́ако (дословно: «собака») — жена пастуха Митридата, родившая мёртвого ребёнка и заменившая им внука Астиага, обречённого на смерть дедом. Имя Спа́ко — почётное, потому что мидийцы считали собаку священным животным.
Экбата́ны — столица Мидии, прекрасный богатый город, окружённый семью стенами, возвышавшимися друг над другом зубцами, выкрашенными в цвета белый, черный, пурпурный, голубой, красный, серебряный и золотой, соответственно пяти планетам, луне и солнцу.
|
Твои эпические поэмы и можно, и нужно хвалить, ибо они написаны великолепно, и по раскрытию темы, и по красоте слога и богатству лексикона, и по ярким созвучным рифмам, и по чёткому ритму!
И кроме того, не зря тебе читатели на сайтах уже не раз говорили, что ты приближаешь к современности древнюю историю и показываешь её актуальность и в этом веке.
А прописанные тобой образы героев словно созданы искусной кистью умелого художника, вот настолько они зримы и понятны...
Вот и здесь отлично и ясно показано становление будущего великого властителя империи Ахеменидов знаменитого царя Кира.
Браво, рапсод!