В безликий день у старенькой креныцы,
Я встретил тетю Глашу поэтессу.
В руках держала белые страницы,
Туман прикрыл как сказочной завесой,
Ее в трудах погрязшие глаза,
Не видно то ль соринка, то ль слеза,
Неловко спрыгнула с ее покатых щек,
Как тать ночная призрак уволок,
Надежду обрученную с любовью.
Она ее на дне большой кадушки,
Хранила посыпая крупной солью.
Лишь в новый год тянула их за ушки.
Видать на это была неба воля.
Но тетя Глаша знала цену силе.
Ее хранила запертой в подоле,
И отмывала запираясь на квартире.
Но все равно стащили, скажешь не мерзавцы.
И я решил утешить тетю Глашу.
Мою любовь определили в карцер,
А с ней не сваришь даже пресной каши,
Решил отдать в владенье поэтессы,
С надеждой ее подругой вместе.
Так пусть участвуют в воскресной чистой мессе,
Замешивая жизнь в слоеном тесте. |
