Над синими кронами сосен
декабрьской вьюги металл...
Читаю: «Рубцов – был несносен,
но как он любил и писал».
Оставьте... Оставьте в покое
его и её... Чья вина
выискивать; знали то двое –
Рубцов и его Дербина.
Незнанье... Лишь слухи, догадки,
обиды завистниц, молва:
«Он был по характеру – гадкий.
Она...» Подбирали слова,
чтоб хлеще, обидней, чернее...
Умеют всезнайки чернить,
и сделать словами больнее;
Да просто... Лежачих добить.
Он был... Не судите. Оставьте...
Он женщин безумно любил;
и зимы, как мальчик. Представьте!..
Но вы беспощадны: «Он пил!..»
Да, что же неймётся вам, люди?!.
Мол, сам напророчил себе –
что будет любимой погублен,
что сгинет в шальном декабре?..
Стихи не важны вам. До крови
должны докопаться: с кем пил,
с кем спал по любви или кроме;
как спьяну посуду крушил...
Уймитесь. Судить не пытайтесь:
её ли, его ли вина.
Вчитайтесь в стихи...
Ну, вчитайтесь! –
Любила его Дербина. |
