Уж давно к земле прибили травы
Октября холодные дожди.
Поредели синие дубравы,
Приоделись шлюхи и вожди.
На скале Великого Совета,
Не имея лески и гвоздя,
Просушиться выложила Света
На ветру исподнее вождя.
Наверху, напыщеннейше бредя,
Попирает задом Пуп Земли
Шкуру неубитого медведя —
Просто тушу мелкие нашли.
За подрыв его авторитета
И к богам приверженность срамным,
Мне, конечно с санкции Совета,
Надлежит к ближайшим выходным
Запретить участвовать в охоте,
Солонец общественный лизать,
Объедаться клюквой на болоте.
И в законной пайке отказать.
Я подумал с грустью: В самом деле —
Неужели мне не наплевать?
Печенеги вечно что-то делят,
Забывая сами добывать.
Уложил нехитрые пожитки,
Притулил под шкурами туес,
Там не меч, не шмотки — только свитки,
И погнал лошадку через лес.
Забирайте пайку, печенеги.
Вам такое дело по плечу.
Я от вас не просто на телеге,
На телеге времени качу.
И, скрипя на длительном подъёме,
Та идёт, уверенно легка.
Я — вперёд, удобно на соломе.
Не трясёт на кочках седока.
Вы назад шагаете угрюмо,
Колеёй, поросшею лозой.
И ведёт вас пасмурная дума
Прямиком в любимый мезозой.
Не понять, под властью диких басен,
Не принять стреноженной душой,
То что мир пленительно прекрасен,
Он открытый, светлый и большой...
Ни руки, ни взгляда, ни привета.
Только сито мелкого дождя.
Лишь тайком смахнёт слезинку Света,
Дочка кривоногого вождя. |
у виска: ещё один пропал
странами полуночными бредит
дом ему родной не мил и мал
не нужна ему синичка в длани
подавай журавлика в горсти
энтот под себя грести не станет
непутёвый господи прости
дали ему хлеба на дорогу
к сену полудохлого коня
и глядели хмурые с порога
как погнал он звёзды догонять
дочь вождя что булочка с изюмом
в цвете и желания соку
выберет в супруги толстосума
лыко влезет правильно в строку
ну а тот который не прижился
нравом далеко не печенег
в милях и парсеках растворился
свой безумный продолжая бег