Разгорался огонь быстрее, чем из соли очерчен круг.
Золотисто-багряным змеем ускользал, уходил из рук.
То, безудержно-ярым жаром, выжигал
до черна,
до крох.
Отравлял и душил угаром —
ядом был каждый новый вдох.
То затухнув, оставил мерзнуть
в непроглядной, голодной тьме,
с парой спичек в дрожащей горсти,
да с молитвою на уме.
Тусклой искрой — былое пламя.
В спину шепот:
— Перегорел…
Что осталось?
Рубцы да шрамы.
Ну, а может…
Он повзрослел? |