В пустыне, может быть, навечно, остановился жизни ход.
Косноязычной громкой речью, благословился новый год.
Народы славили в подпитье здоровье, ненаглядных жен.
Кое-кому в тупом наитье, пришел на встречу гнусный клон.
Вина разлили по бокалам, глотнули, взявшись за бока,
Анафему, а то и славу, базарным криком, чтоб наверняка,
В толпу бросали. Те немедля, схватив поэтов за чубы,
На выи их, из шелка петли, едва сдержали потолки,
Когда пииты или клоны трясли телами, толпы смех,
Исторгли: по делам им, а мы замолим тяжкий грех.
За то избавим от проклятых, вот разбежались подлецы.
Эй, тамада, давайка тяпнем, что на закуску? Огурцы,
Сметана в двухлировой банке, и сельдь под шубой, оливье,
Что, не хватает вам, поганцы, иль вам, фрацузский наш мусье.
Тогда в соседнюю деревню, к веселой Нюше, там дела,
Но если вас затем отлупят, и скинут творчества тела,
В колодец или в воды речки, чтоб на суде мирском молчать.
Предупреждал вас русской речью, предупреждал едрена мать. |
