Он в сумки уложил продукты бытия,
Закрыл замок, с названьем хитрым «молния».
На всей земле остались он и я,
А все ушли в пределы света горния.
Я их предупреждал, и нет на мне греха,
Греха соития и злобы донесения.
Мы жили честь по чести он и я.
Делили тяготы любовного везения.
Он баб любил, найдя в соитьях смысл,
И я с девицей жарился в альковах.
Но я поверил в яростный посыл,
А он, козел, сношался снова, снова.
Как-будто бы лишится праздных сил
В канун прихода на планету вечной власти.
Пыхтел, курил, а даже водку пил,
Все отдавая бабской логике и страсти.
А я Спасителя молил, чтоб эту дрянь,
Потомка грязного таврийских скифов,
Отправил в море половить треску, тарань,
На дне морском почил затем под рифом.
Но всех забрал Спаситель в судный час,
А нас отставил для принятья духов.
Они должны прибыть, освоить вновь Парнас.
Так ангелов чураясь ложных слухов,
Смиренно мы живем, поэмы сочиняем.
Надеемся на сказочный исход,
В плоти вонючей время коротая,
Мы верим в справедливости приход. |