Да, все закрасилось земным оттенком сини.
Она единственная белизною облаков,
Смущала в творчестве, любовию хранимых,
Поэтов милых, старых дураков.
К исходу жизни славы захотевших,
Немного лысых, и в трудах вспотевших.
Куда, куда вы ломитесь шальные,
У вас у всех приборы уж кривые.
Но все туда, где сладко и беспечно,
Тепло и сухо, где пиитов вечных,
В блаженстве обитает дух.
Где все склоняют их глаголам слух.
И все хотят коснуться совершенства,
Погладить бакенбарды в тишине,
И по законам праведного земства,
Припасть к ногам избранника жене.
Она, конечно же, была б весьма не против,
Но Сашка - африканец, кровь кипит.
И сделав вид подвеженной икоте,
Она смиренно у алькова спит.
Но там за стенкою, душа горит француза.
Там плач и скрежеты испорченных зубов.
Там нет любви, там жрут дерьмо от пуза,
В течение несчитанных годов.
Прости душой нас, гений петербуржский,
Мы прото так, на часик или два,
Ипробовать поэзии искусства,
А после вмиг, беззвучно и туда.
Откуда в дерзновение, бесстыдно,
По милости решения небес,
Без топота пегасного копыта,
С седла коня народ пиитный слез. |
