В туманных дебрях северного леса,
Где ветер редко разгоняет облака,
Где тяжело найти сухое место
Стоит убогая избушка лесника.
От сырости покрыты мхами бревна,
Седая ель качается над крышей.
Под низкой и слегка подгнившей кровлей
Живут сейчас лишь пауки и мыши.
Уже давно по узенькой тропинке
Не проходил никто через болото,
Где молодые выросли осинки
И ночью тяжело вздыхает кто-то.
Чуть горек запах сизоватого тумана,
Печален мир ночных полутеней,
Когда луна, рождавшая обманы
Проглянет вниз из-за густых ветвей.
Уж тридцать лет живет здесь старый ворон,
Храня покой и память о былом,
Он прошлым жив, воспоминаний полон,
Дупло у дуба его мрачный дом.
И вечером, когда в лучах заката
Купала листья пожелтевшая берёза,
К избушке подошёл старик горбатый
И девушка, цветущая, как роза.
Его лицо уныло и бесстрастно,
На голову накинут черный капюшон.
Он дверь клюкою открывает властно
И первым входит в этот мёртвый дом.
Но пусто в том покинутом жилище,
Лишь старая кровать, скамейка стол.
Горбун недолго в темноте поищет
И выложит всё то, что он нашёл.
Здесь есть тяжёлая медвежья шуба,
Которую он тут же бросит на кровать.
А спутница, поджав в смятенье губы
Уляжется, и будет сладко спать
Среди находок восковые свечи,
Старик зажжет их, а потом растопит печь.
И будет думать весь печальный вечер,
Как свою спутницу, Марину уберечь.
Случилось это много лет назад,
Её отец и он погнались за оленем.
Тогда он был не стар и не горбат,
Его состарило безжалостное время.
Они вдвоём, отбившись от всех,
Пришли сюда, к избушке лесника.
И встретил их лесник, седой, как снег.
Печь затопил, налил им молока.
Дал им ночлег, а утром, на рассвете
Он указал дорогу из болот.
Сказал, что никогда на целом свете
Никто укромней места не найдет.
В подарок шубу оставляет князь,
Его слуга кинжал дамасской стали.
С той ночи и в жару, и в снег, и в грязь
Они друг другу помощь обещали.
Горбун смахнул слезу свою с лица,
Всегда он князю с верностью служил.
В ту ночь, когда лишилась девочка отца,
Князь умирающий его просил:
«Лишь об одном прошу тебя, мой друг,
Ты позаботься о моей Марине.
Ведь много стала зла сейчас вокруг...»
И в тот же миг князь грешный мир покинул.
Вот так осталась девочка одна,
Ведь мать Марины умерла так рано.
А в княжестве с тех пор дела вела
Сестра отца, коварная Тристана.
Росла Марина тихо, незаметно.
Вдали от шумных и хмельных пиров.
Она все время пропадала где-то
Среди полей и заливных лугов.
Ей дорог каждый полевой цветок,
И птица певчая всегда её подружка.
А в замке был укромный уголок,
Отцом подаренные были там игрушки.
Но только верный княжеский слуга
Не забывал его последней воли.
В Тристане видел он смертельного врага,
Но для борьбы уже был стар и болен.
Так уходило детство понемногу,
Та радость дней была неповторима.
Судьба ведет нас на свою дорогу,
Года прошли, и выросла Марина.
Чернеют, в чёрный полумесяц, брови,
А рядом длинные пушистые ресницы,
Глаза, как небо ярко-голубое,
А взгляд, как будто блеск зарницы.
Локоны солнечных распущенных волос
Волной спадают с загорелых плеч.
Слегка привздернутый, в веснушках, нос
И звонкая, как звуки флейты речь.
Горячий пламень яхонтовых губ,
Дыханье легкое, как дуновенье ветра.
А нежность тонких и изящных рук
Была порой так ангельски заметна.
Такой её увидел чёрный рыцарь,
Что прискакал на боевом коне.
И с криком страха разлетелись птицы
Когда он появился в тишине.
Он был красив, ещё довольно молод,
Хорош в манерах и широк в плечах.
Но ощущался только адский холод
В его красивых сдержанных речах.
Сама Тристана испугалась гостя,
Его она, как видно, не ждала.
И уже знала, что ещё попросит
Он, кроме яств и крепкого вина.
И когда вечером шумел дворцовый пир,
А в кубках пенились прекраснейшие вина.
Тут у Тристаны рыцарь попросил
Руки её племянницы Марины.
Могла ли отказать ему Тристана,
Среди хмельной, ликующей толпы?
То был властитель вьюг и ураганов,
То был холодный рыцарь тьмы.
И, наконец, Марина входит в залу,
На ней сиреневое платье из парчи.
И по рядам волна восторга пробежала.
Приветствуют её, подняв мечи.
Ей вскоре представляют жениха.
Внезапный ужас охватил Марину.
Противен ей он, что таить греха,
И страшный пир спешит она покинуть.
В слезах застала тетушка княжну,
Марина молит свадьбу отменить.
Но непреклонна тётя, и одну
Марину оставляет слёзы лить.
Готовят платье свадебное ей,
Везут подводы дичи и вина.
Она сидит и кормит голубей,
В запертой башне долго у окна.
По двери раздаётся тихий стук,
Марина слышит голос горбуна,
Он хочет выхватить её из злобных рук,
Бежать с ним соглашается она.
Прекрасную невесту в платье белом
По лестнице из башни вниз ведут.
Тристану просит девушка несмело
С отцом побыть хоть несколько минут.
Марина в маленьком семейном склепе
Стоит у гроба своего отца.
Ей больше всего хочется на свете,
Чтоб её кто-нибудь увёл из-под венца.
Открылась в склепе потайная дверь,
Которая ведет на задний двор.
Со стариком идет она теперь,
И мчатся лошади уже во весь опор.
Они вдвоём скакали целый день
Через леса, болота и туман.
А впереди бежал лесной олень,
Но им казалось, это лишь обман.
Старик и девушка загнали лошадей,
И по тропинке шли они, пока
Не показался средь густых ветвей
Под елью старый домик лесника.
Проходит ночь, тревожная и злая.
Марина спит, укрытая плащом.
В печи огонь поленьями играет,
Так много жаркой силы в нём.
Заря алеет наступившим утром,
Проснулось ярко солнце на востоке.
Роса светилась нежным перламутром
И весело трещали на дубах сороки.
Марина умывалась тихо у ручья,
В воде кристально-чистой, ледяной.
И тут коснулся вдруг её плеча
Седой старик с улыбкой гробовой.
«Послушай, девочка, - он произнес, вздыхая, -
Недолго жить осталось горбуну.
Возьми кинжал, не бойся, дорогая.
Тебя оставлю скоро я одну.
Здесь всё найдешь, чтобы пожить немного,
Но этот домик старый и пустой.
Из чащи выведет заросшая дорога,
Куда идти, тебе решать самой».
Взяла Марина маленький кинжал.
Сиял его серебряный клинок.
К пылающей груди его прижав,
Она поцеловала старца в лоб.
Он умер через несколько часов,
А труп его был погребен в трясине.
Он просьбу князя выполнил, как мог,
А дальше всё самой решать Марине.
Ночь надвигалась к ней неотвратимо.
Страх, одиночество сковали сердце ей.
Вдали всё то, что было так любимо,
Остались призраки и множество теней.
Завыли волки, тишину тревожа,
Безумный ветер рвался и крепчал.
К стене прижавшись на жестоком ложе
Сжимала девушка серебряный кинжал.
Разрезав воздух огненной стрелой
Вонзилась молния в большую ель.
Услышав жуткий треск над головой,
Марина тут же выскочила в дверь.
Упал на землю мёртвый великан,
Её убежище разрушив навсегда.
Ну а по хрупким девичьим плечам
Ручьём текла холодная вода.
Себя не помня, девушка пошла
В дремучий лес под проливным дождём.
И как ей быть, не ведала она,
Но уж не страшен был осенний гром.
Марина шла заброшенной дорогой,
Цепляясь платьем за колючие кусты.
Всё было так печально и сурово
Среди сырой, холодной пустоты.
Так шла она, порою спотыкаясь
В уже промокшей полностью одежде.
Скрипели сосны, над землёй качаясь.
А ночь была чужою, как и прежде.
Дождь прекратился. Полная луна
Кровавым диском вышла из-за туч.
Взорвалась рёвом тура тишина,
Был рёв его тревожен и могуч.
Марина видит тёмный силуэт,
То рыцарь тьмы на вороном коне.
И в страхе губы прошептали: «Нет!
О, небеса, он движется ко мне...»
А черный рыцарь подъезжает к ней,
Сойдя с коня, подходит не спеша.
Девичье сердце бьётся всё сильней,
Она стоит у дуба, чуть дыша.
Его лицо - надменная улыбка,
Во взгляде бездна чёрная видна.
Марина, словно лепесток, поникла
И в обморок тут падает она.
Марину усадив в своё седло,
Везёт её обратно чёрный рыцарь.
А вскоре свита собралась его,
И от подков уже тропа искрится.
Очнулась девушка в его объятьях.
Рукой нащупав маленький кинжал,
Она произнесла слова проклятья
И нанесла решительный удар.
Свалился рыцарь, кровью истекая,
И засиял кинжал в его груди.
А девушка помчалась молодая,
Не думая, что будет впереди.
Конь, потеряв большого седока,
Быстрее ветра мчится напролом.
Подняться он хотел бы в облака,
Но девушка мешала, что на нём.
Не удержалась в боевом седле,
Мечтавшая скорей попасть домой,
Марина, очутилась на земле,
Ударившись о камень головой.
Она лежала долго на поляне,
Не приходя в сознание пока.
Как воин на широком поле брани,
Свободна и спокойна, как река.
Накрыло утро нежным покрывалом
Продрогший за ночь одинокий лес.
Очнувшись, девушка уставшая лежала,
Смотрела, как светлеет даль небес.
Вдруг где-то рядом обломилась ветка,
Послышался Марине тихий вздох.
К ней так хотел подкрасться незаметно
Весь белый, словно снег, единорог.
И он смотрел глазами голубыми
В такие же, как у него глаза.
Она встряхнула кудри золотые,
С них бисером рассыпалась роса.
Но этот дивный призрак не исчез,
А лишь кивнул Марине головой.
Потом пошел, оглядываясь, в лес
И как бы приглашал идти с собой.
Марина поднялась с большим трудом
И сразу закружилась голова.
Теперь так далеко остался дом,
И неизвестно, где была она.
Пошла Марина вслед единорогу,
Который терпеливо ждал её.
Старался выбрать лёгкую дорогу,
И знал лишь он, куда она ведёт.
Порой ручьи и маленькие реки
Собою преграждали путь Марины.
И ей казалось, что растут на свете
Только берёзы, сосны и осины.
Дорога долго поднималась в гору,
Деревья расступились наконец,
И удивленно-трепетному взору
Хрустальный открывается дворец.
И поняла от радости Марина,
Что для неё здесь расцвели цветы.
Что ей судьба на счастье подарила
Страну нежданно сбывшейся мечты.
1997 |
