По берегу гулявший царь лесной
В волнах морских узрел нагую деву,
Услышал сладострастные напевы,
Шепнул: «Наяда, будь моей женой!»
Она, кудрями грудь свою прикрыв,
Сквозь брызги смотрит на царя стыдливо:
«Ты зверь лесной, а я – морская дива,
Любви такой печален, царь, мотив!»
«Пусть так, люблю я, быть хочу с тобой!» –
Ответил царь, не терпящий отказа.
«Ты тоже мил мне, – и слеза из глаза… –
Но домом нашим будет лишь прибой…»
Бегут часы, и дни проходят путь.
И каждый вечер на волнах прибоя,
Счастливый царь с русалкою младою
Меж морем и землёй в любви живут.
Чужое счастье жизни не даёт,
Владыке моря сплетни шепчут злые,
И он морскую страшную стихию
На лес прибрежный в гневе грозном шлёт.
Расправиться с царём лесным он рад.
Металась буря, молнии сверкали,
Как будто у богини смерти Кали,
Над этим лесом нынче променад.
Ну, а в лесу гудел пожара шквал,
А царь лесной, средь дыма угорая,
Забыв, что ждёт русалочка младая,
Лесное царство от огня спасал.
Жена гадала, почему не смог,
Придти любимый с первою зарёю,
Но подлою, шальной волной морскою
Была отброшена от моря на песок.
Ожёг песок нагой русалки стать.
И сил ползти к волне осталось мало,
А море только дальше отползало,
Отступницу оставив умирать.
И в смерти миг, ещё сильней любя,
Отрёкшись от далёкого прибоя.
Шепнула ртом, иссохшимся от зноя:
«Прости, мой царь, покину я тебя…»
А утром царь нашёл русалки труп.
Он выл, рычал, копытами рыл землю,
Но Боги в небе очень редко внемлют,
Мольбам любым, пусть даже с царских губ.
Любимую он на руки поднял
И нежно нёс к утёсу, словно к раю.
«Ты так любила море, дорогая,
С тобой там будем…» и ступил со скал…
|
