Сдавило грудь давно забытыми словами,
Ручей солёный тихо-тихо душу рвёт,
А на столе игрой паскудного обмана,
Краплёный козырь своей очереди ждёт.
Он ждёт и стрелками в секундах наслаждаясь,
Как будто тешится фальшивою игрой,
В мой домик карточный с увядшими цветами,
Почти ворвался над седою головой.
И словно потом из холодного дурмана,
Росой ложиться на стыдливые года,
Я от него бегу куда не понимаю,
Стараясь скрыться навсегда и в никуда.
Я навсегда спешу вперёд, спешу не зная,
Смогу-ли в омут, в небеса нагой нырять,
А на костре уже наверно не случится,
Сгорать от счастья и от радости летать.
А может пепел от костра к столу на радость,
В упокоение по краю разбросать,
И тихо-тихо на краю бесстыжей бездны,
Его коленями в сукно с дождём втирать.
Втирать от радости, а может огорченья,
А может даже от обиды, кабы знать,
Что на кону от ставок голые разлуки,
И где та вышка, на которой закричать.
Да что кричать, когда оно уже затёрто,
Сукно зелёное покрытое на стол,
А вместо ставок горечь выпитого мёда,
И под зонтом холодный дождь к душе пришёл.
Пришёл заблудший из осевшего тумана,
Игрой бесцветной на уставшие года,
Я сдвинул в прошлое остатки понимая,
Что не вернусь уже обратно никогда.
А стрелки подло продолжая насмехаться,
В секундах рвутся поскорее на покой,
Как секунданты в дом с увядшими цветами,
И обесцвеченной с годами головой.
Мой дождик мокро по окну стучит слезами,
Наверно хочет на прощанье что сказать,
Он тихо-тихо шепчет грустными губами,
Он как и я, устал без солнца замерзать. |