Переходя в духовный мир открытия,
Когда-то неприступный пилигрим,
Из чемодана вытащил наитие,
Заместо ангелу доступных белых крыл.
Тут подошел к нему таможни верный ставленник,
Взял документ, подписанный вердикт,
И что-то бросил второпях пришедшим ангелам,
Те под руки поэта, этот в крик:
Я не виновен, мне его подсунули,
Я вирши сочинял весь бурный век.
И сердце будоражил в свете криками.
Не виноват, что так наивен человек.
Не ведал он спасения голгофского,
Не верил ни сожженье, ни в шаббат,
Не слушал ни Тебя и ни Высоцкого,
И этим заслужил проклятый ад.
Им сатана крутил в рассветы красные,
Он, поклоняясь златому тельцу,
Пил соки зачастую ананасные,
И в пасху не покупал мацу.
Мне ж наказанье за какое-то наитие,
Его продать хотел на небесах.
Иль обменять на чистые красители,
Что подарил мне на земле Аллах.
А я не полнял, дружбу вел в козлинами,
И женщин обнимал в урочный час.
Но в покаяние грехи стащил корзинами,
На полку веры, людям напоказ.
Призвав толпу к великому смирению,
Проделал показательный стриптиз,
За это все по Высшему велению,
Мне был прощен младенческий каприз.
Простили блажь в часы исповедальные,
И пьяный непридуманный дебош.
А вы меня перед дорогой дальнею,
Снизводите до уровня, где вошь,
Съедает плоть проступков человеческих,
Простите, ангелы, печаль моих седин.
И пропустите налегке в просторы вечности…
И те махнули: топай, пилигрим. |
