Сорок - сороков . ПОБЕДИТЕЛЬ
« окончание»
Хан Люм нашел: ту Веру
Дочь жила уже в детдоме.
Её отца исполнил просьбу,
Героя Е Куна, командарма!
Его Вера тихо песни пела,
Никого вокруг не замечая,
А на глазах слеза дрожала,
Было много в них печали.
И вязанье выпало из рук:
Дочь часы отца признала
Пал громом пряжи стук,
Она теперь всё понимала.
Хан Люм много говорил,
Про бой и сопку Золотую,
Где он родных похоронил,
И не замечал слезу скупую.
О, как душа его рыдала,
Как можно это пережить?
Снова в бой героя звала,
А он за всех обязан жить…
Вот так они и полюбили,
И друг без друга никуда,
Потом счастливо зажили,
Так и свела сирот судьба.
И детей рождалось много,
Жить нельзя им без детей,
Но их воспитывали строго:
Жизнь очищали от камней.
Малого Виктором назвали:
Больно резвый был малыш.
Сына судьбу тогда решали:
Победителем расти крепыш.
И Виктор рос смышленый,
И много, про деда узнавал,
Его победой окрыленный:
Так же о подвигах мечтал.
Во сне Буян ему являлся,
И звал тихонечко к себе.
Скакун без боя застоялся,
И не смирился он судьбе.
Но утро снова наступало
Не сверкал клинок-огонь,
И маузер не бил по цели,
И улетал крылатый конь.
Нелегким было расставанье,
Досадно горьким, аж до слез:
И теплилось, и жило виденье
Плод душевных детских грез…
Всё змей искал Хан-Люма,
Что бы род его искоренить,
За героем жизнь его носила,
Он не желал обид простить.
Но вот ужасное свершилось,
Когда лодка сновала по воде,
С ним беда и приключилась,
Рыбак и не готовился к беде.
Змей поднял волну большую,
И бросил на лодку с высоты,
Топил первенца и Хан Люма
И это было свершение мечты.
Змей лодку грыз и не давился,
И по рыбакам волною ударял,
И глас блаженства раздавался,
И в людей обломками плевал.
Потом волну хвостом разгладил,
Душу немного от гнева остудив:
Так ловко с должниками сладил,
А погибли глупо, так и не пожив.
Дальше еще худшее настало,
Братья и сёстры, все исчезли
В утро роковое всех не стало,
Когда все люди крепко спали.
И тут же Змей явился к Вере,
Теперь Змею некого бояться,
Прошел в распахнутые двери,
И все беды начали сбываться.
И этот есть мой победитель?
Змей над Виктором смеялся,
- Знать пошутил его родитель,
Злодей от смеха содрогался.
Теперь мне некого бояться,
И его судьба в моих руках,
Победою я буду упиваться,
И чахнуть сын на рудниках.
Когда мать глаза открыла,
Их дом красивый догорал,
И ещё горько земля чадила,
А детский след уже пропал.
Мать и тут не надломилась,
Хотя мигом поседела голова,
Судьба над нею потешалась:
Ещё вчера счастливою была.
Вера со всеми распрощалась
И в путь-дорожку собралась
Невольно слёзы заструились:
- Беда-беда, откуда ты взялась?
И мать пошла вслед за бедою
А может, и беда, сама её вела
Дорогою известной ей одною,
Только бы к сыночку привела…
Рабы горбатились на змея,
Упорно подрывая гор нутро,
И всякий счет теряло время,
А зло пятнало светлое добро.
Бедняги рыли горы золотые,
И источили горы с серебром.
Волшебные каменья дорогие
Добывали каторжным трудом.
Мастера чудесные трудились,
Свою душу в изделия вложив,
И странно те рабы гордились:
Про все свои обиды позабыв.
А Виктор на кузнеца учился:
Лука – кузнец-творец от Бога,
Сам тому искусству научился
И мощена не золотом дорога.
Отличную замену я готовлю,
Как научу тебя, и мне конец.
Злую волю Змея, я исполню,
Моей всей жизни ты – венец!
И герой наш оробел на время,
Вся жизнь мастера в его руках,
Поистине, неслыханное бремя,
Потом жить и каяться в грехах.
А мастер - уже весело смеялся:
- Меня мамаша веселым родила,
Ты тоже грустным не родился:
Но звезда удачи всё не взошла.
Десять лет трудились вместе,
И делу Лукьян Виктора учил.
И вырос сад на диком месте,
И веселый садик чудным был.
Листочек каждый, золотинка,
По жилкам струится серебро,
И трепетала легкая пылинка,
И росинка катилась на ребро.
Дивные растения искрились,
Глаз ворожили яркие плоды,
Но нигде такие не родились:
А были воплощением мечты.
В саду была, беседка из металла,
Где мастер так узоры воссоздал,
Что им, а не Богом сотворенная,
Всеми воспринималась ледяной:
Узор сплетался так разумно,
Что иней серебрился в нем,
И волшебство к себе манило,
Хотя терем не был ледяным.
Фонтаны потоком низвергались
Всё радугой искрилось и цвело,
Птицы восхищенные слетались,
И дивясь чуду - взлетали тяжело.
И понял змей - пришло то время,
Когда смутьянов можно наказать
Не перевелось людей ведь племя,
Любому замену можно отыскать.
Завалил в горах он непокорных,
Замуровал навеки всех живыми.
Его волей злой - непокоренных,
И пусть умрут герои таковыми.
Тут впервые Виктор понял,
Про венец Лука всё говорил,
А он, глупец-то - недопонял:
И тот венец их всех накрыл.
Венцом стали горы золотые,
Их украшеньем славные дела,
И хоть звались рабы простые,
Но у непокорных своя судьба.
Нежданно мать седая появилась,
И у фонтана присела отдохнуть,
Пред ней каменья не искрились,
И не посмело золото блеснуть.
Сын пал пред нею на колени,
И, слезы, полились не таясь:
- Не исчезни, доброе виденье, -
Её молил он, плача и смеясь.
- Я остаюсь с тобой навечно,
Хоть мертвой - хоть живой.
Людское время быстротечно,
И с тобой так обрету покой.
Тут всё небо гулко задрожало,
Змей в сад любимый прилетел,
И злобно низвергает своё жало:
- Я знал, куда летел, и преуспел.
Ты смотри: твой сын в цепях,
Юнец до дней последних раб,
Вот сад его - тот весь в цветах,
Но ему творец - гордец не рад.
И все цветы тут не живые
И рабы все эти – мертвецы:
Живут, как черви земляные,
И сдохнут, как деды и отцы.
- Неправда! - Мать вскричала,
- Тебе злодею, это не понять,
И сердце из груди достала:
Человек так может умирать.
- Ты возьми, оно ещё живое,
Но сына моего, ты отпусти.
И её сердце стало золотое,
Вокруг померкли все цветы.
Люди Господу молились,
Но смолкли разом вдруг:
Сердце чуть шевелилось,
Но скоро, прекратился бег.
А цепи Виктора держали,
И стонали, как лука тетива,
И с губ проклятия слетали,
Но мать была уже мертва.
Он думал день и ночь,
Вся стала голова седая,
Он гнал виденья прочь:
А мать стояла золотая.
И не минутки не теряя,
Из золота маму изваял,
И сразу понял, что устал:
А мать - навеки потерял.
И снится сон ему небрежный:
Во сне учитель мягко говорил:
- Ты, ученик - всего прилежный,
А учителя ты славу не затмил.
А утром Виктор уже знал,
То, что он обязан сделать:
И паука стального он ковал,
И плёл в саду из стали сеть.
И этой сетью лоно охватил,
Даже муха там не пролетала
Вот теперь учителя затмил,
Но и этого было очень мало.
И пробил совершенства час:
Паук поднял зловеще жало:
- Напьюсь же, крови я сейчас,
И это чудо к мухе побежало.
Усталый мастер рассмеялся:
Позабыл меня ты расковать!
Паук, невольно засмущался,
И тут же цепи стал он рвать…
Хозяин почуял, что неладно,
И сад решил свой осмотреть.
Змея сети обняли прохладно,
И не давали злодею улететь.
Терзался он в сетях незримых,
И гнулись, содрогаясь дерева,
Но, нет в сетях неукротимых,
И удивляясь, озиралась голова.
И другие срочно завертели:
Что за чудо спешило к ним?
Так и смерть не проглядели,
Паука и остро жало с ним.
А тот работал преспокойно,
Как совсем простой мясник:
Змея крутил, вязал спокойно,
И вскоре, змей покорно сник.
Был он в коконе, целехонек,
Весь замотан сетью паутин,
И охотник, рад - радёшенек:
Еще бы попался хоть один.
Я только крови вкус почуял,
И всю стальную мощь свою.
А этого злодея давно учуял:
Не зря стерёг тут сеть свою!
И замки ломал он, как орешки,
И цепи рвал, что тонкий волос,
Работал быстро, но без спешки,
Спешил, услышав тихий голос.
Скоро всех рабов освободили,
Узников невиданно собралось,
Они чередою к Змею подходили
И плевали, столько зла набралось.
Вот так люди змея и убили,
Марать рук никто не захотел,
И разом друзей всех оживили,
Живой воды никто не пожалел.
Кто захотел, те там остались:
В свободном городе друзей,
Остальные домой собрались:
На свете нет тех мест родней.
А город - Победителем, назвали,
И Виктор - почетный гражданин,
И там же: семью героя поселили,
Ведь не может жить герой один.
А паук все так же ловит мух,
Говорит - остался не при деле,
Ко всяким шуткам герой глух,
Всегда здоров, всегда при теле.
29 мая 2001 г. |
