Поперёшник №1
Пустой, бессмысленный, погасший на холодном ветру.
В квартире сверху поют соседи, воплощая то ли тоску, то ли мечту.
Пустой, бессмысленный, печальный до боли зубовной.
Веселье сквозь пальцы кольцами пьяной, любовной,
сексуально-развратной пятницы.
Я не могу представить красивых людей. Красивым людям
нечего делать в квартире сверху. В пустом, бессмысленном
угаре, погасшем на холодном ветру, печальном до
боли, не может быть красивых людей, хотя
они и играют их роли. Они представляют себя
красивыми, весёлыми, желанными, но в их смехе
слышится вой, их счастья сочатся обманами.
Стаканами звенят их страсти, в ноль-ноль тридцать
восемь заканчиваются трепыханья раз в
неделю, в шесть дней ли, неважно. Мало,
этого очень мало, чтобы насладиться
объятиями друг друга в темноте
однушки, ночью, под
покрывалом, не видя ни
глаз, ни кожи.
Боже! Кто им
поможет???
Кто?
Не я
Поперёшник №2
О чём нам с тобой говорить? Мы разные как миры.
Мы разные, как вселенные, как время, как эры, поры.
О чём нам с тобой говорить? Ты — женщина, я — мужчина, мы —
разные величины, мы — разные планы игры. Мы — плоскости
параллельные, не требующие доказательства. Две
странные геометрии, различные обстоятельства. Мы — чёрт и
ангел в бутылке, мы — мухи и пауки. Мы как глаза и затылки,
как гвозди и молотки. Нам не понять, не
слиться, не мыслить на мысли одной. Ты — первенец, я —
ослица; ты — небо, я — «Боже мой!». Ты - крик первородной
цели, я — грех, что зовётся смерть. Ты — дьявольчик
в колыбели; я — тот, кто будет смотреть.
Ты — берег сомнений полный,
река безоглядных дел. Я — мрак,
я — бесшумный ворон, что на воду
тихо сел. Ты — стон, ты -печальный
выкрик, ты — пламя, огонь и
прыть. Я — плоть под
зубами вилок. О
чём нам с тобой
говорить?
Поперёшник №3
Серая
коробка с ощущением
защищённости. Захлопываешь
дверь, и безопасность окружает
тебя. Нет ни тревоги, ни стресса,
ни безысходности, ни обречённости. Да
и чего здесь бояться, кроме землетрясения
и огня? Серая коробка с ощущением значимости.
Тридцать два квадратных метра в твоём полном рас-
поряжении. Одиннадцать стен, стенок, стеночек, полочек, квадратов
пола потолка и прочие прелести в твоей власти. Безраздельное
владение, если ты, конечно, не женат, и у тебя нет детей. Всё
остальное — обуза. Ты в безопасности и одиночестве. Серая коробка —
восемь сотен кубических метров воздуха. Дыши вдоволь! Вдоволь —
— это значит столько, сколько хочется. Пей воду. Воду из под
крана высоси досуха. Сожги весь газ, чтобы ничего
никому не осталось. Сожги все спички, съешь всю соль и
остальную еду. Отключи холодильник: пусть разморозится
малость, и заморозит кухню, дрожа в агонии и бреду. Уничтожь
электричество, замкни накоротко все розетки; вместо лампочек
в патроны вверни пару гвоздей. Ещё эффективнее
намочить и вкрутить газетку, но для начала
закрой окна, форточки, и полы бензином
залей. Я не уверен, но это должно вернуть
тебя к реальности. Мир жесток, суров,
и норовит ударить в солнечное
сплетение. Серая коробка с
ощущением безопасности
превращает тебя из
человека в рас-
тение. Из чело-
века в рас-
тение
…
Поперёшник №4
Он говорит, что отчаялся, хотя кажется самым свободным.
Он говорит, что свобода есть пустота, вакуум; стоит ли следовать за
пустотой? В квартире немой, в отречении, в отчаянии, он —
самый ценный из нас. Те, что были до, - обесценились; те,
что будут после — ещё не имеют цены. В этом стихотворении
нет ни ритма, ни размера. Оно записано поперёк строк, по диагонали,
скрижалью, свитком, стяжкою, челобитною. Прошу, дайте ему почувствовать
себя стоящим (не стоящим над пропастью, а чего-то стоящим), дайте
ему любви, девы! Дайте ему, девы! Дайте! А потом наберите мой
номер и расскажите, улыбался ли он, вспоминал ли о свободе, читал
ли свои отчаянные стихи. Ему только кажется, что он
знает всё. Ему только кажется, что другие ничего не
знают. Он готов спорить по любому вопросу. И
может быть поспорит по вопросу стихов. Дайте!
Дайте ему стихов новых, открытых,
красноречивых, журчащих, великих,
сладких, благозвучных, благих,
благословенных, голосящих,
напевных, весёлых,
говорливых, пустых,
желанных, неи-
збежных,
немых.
Поперёшник №5
В
кране го-
рячей воды
вода холоднее, чем
в кране холодном. Это
ли не признак беды? Нет, это
признак чего угодно, но только не
беды. Девять дней дождя — вот сим-
вол беды. Символ девятидневных слёз по
усопшим. Небо плачет, смывая следы, размачивая
всё то, что только что было просохшим. Небо пла-
чет. На девятый день закатим поминки: напьёмся, нае-
бёмся, наедимся и съебёмся в солнечные деньки, в хорошее
настроение. Небо плачет. Вода из неба — не то, что вода из
крана. Вода из неба промывает и лечит душевные раны. Вода из
неба — очищает даже совесть. Ты готовишься? Я готовлюсь стать агнцем
божьим, святым почти что; быть на грешной земле невинным, лишним. Чище
просвира — священного хлеба. Меня омоет вода из неба. Меня отплачут
небесные слёзы, по мне постенают грозы. Гром и молния! Ты готовишься?
Я готовлюсь. К небесной агонии, что проявится вот здесь. К небесному пламени,
к всесокрушающей ярости, избавляющей мир от грехов оставшихся,
и даже от святости. И, может быть, от человечества
даже. Просто нас с тобою не станет однажды. На де-
вятый, или сороковой день дождя. Да хоть на
годину! Безмолвные рыбы поминут, как
смогут, и меня и тебя. Потом воды
отстанут, Ной ступит на землю,
и его дети станут вновь
жениться на дочерях
друг друга, и
выдумывать
иные ве-
селья
…
Поперёшник №6
Просто
берёшь и
отпускаешь сознание.
Это как рисование, только
следуешь за словом, а не за
карандашом. Ещё пытаешься
нарушить границы. Если в живописи
из границ создаются лица, предметы, вещи,
явления, движения, то здесь, без сомнения, от
границ ничего не добиться. Они ни к чему. Они
бесполезны и глУпы. Поток усиливается и рвёт трубы;
под напором, сметающим, возникают ложа рек, ручьёв, и
морей тоже. Такая вот штука — разум. Я догадался не сразу, о чём
писал десять лет назад. Что за древо росло, питаясь от этих вод,
вдыхая смрад, выдыхая живой кислород. Дыши! Дыши! Тебе хватит
до конца всех девяти жизней воздуха, который мой ясень очистил,
а за воздухом может быть ты вдохнёшь понимание, как нужно жить, следуя
не за телом, но за сознанием; если хочешь: за сердцем или душой. Большой!
Ты уже большой, чтобы не знать о воздаянии и о правиле: поступай с
другими так, как хочешь, чтоб поступали с тобой. Не извергай вереницами
напропалую слова гнева и брани, ведь есть ещё препинания. Знаки
не для сдерживания и удержания, не границы — пороги, оставле-
нные карандашом. Пером, кистью. Пусть эта картина
приснится тебе. Ты увидишь, как эфемерно то,
за чем ты бежал всю жизнь. Это даже не
образ, не мысль, - нечто из тьмы и инферно,
слово из сомнений пустых. Не верно!
Не оно лежало в начале, а крик
отрицания пустоты и отсут-
ствия себя самого,
отрицание несуще-
ствующего
одного
…
Поперёшник №7
Какая
боль! Какая
чушь! Не пишутся
стихи. Я ничего так
не хочу, как пару добрых
строк. Но я устал, перегорел,
пусты души мехи. И мне до чёрта
очертел/о слово "одинок". Я на таб-
летках пятый день, на выпивке — второй
быть может месяц, может год - кому там
разобрать. Уж под глаза навеки тень легла невз-
рачной тьмой. Нет, не "на веки" — навсегда. Вот
что хотел сказать. И интересный взят размер, и словом
поперёк бездушных клеточек листа, и будто в первый раз
я раскромсал ума барьер и отпустил поток, но ничего
не написал ни час назад, ни щас. |
