Суть мысли не чёрный квадрат:
Ни заковать её, ни квантовать.
Пусть дым отечества приятно горьковат,
А человек обманываться рад –
Когда бы смерти не пришла пора,
Но жизни смысл - не чёрная дыра.
Заметьте, что в частности частая рифма,
как сжатый эспандер в руке культуриста,
как смазанный компас на шее туриста,
как мысли прокисли в броженье ума.
Вообще-то, Вы правы, а я противник рифм - вместе с Вами. Мне больше по душе так называемые хиазмы, которыми В ОРИГИНАЛЕ написана Библия. До возникновения книгопечания - и не только - это была наилучшая поэтическая форма для запоминания больших осмысленных текстов. В моём случае хиазмы не очень годятся, так как я тяготею к коротким формам. С другой стороны, в прошлом меня столько раз жалели российские читатели за то, что я перевожу "верлибры", что, в угоду им и духу времени, я решил приблизиться к частушечному жанру "Василия Тёркина". Несколько последних переводов благородного верлибра мной умышленно сделаны рифмованными. Ведь для переводчика главное - передать смысл, а не форму. Конечно же, Вы читали этот мой перевод из Фроста:
В ПЯТЬДЕСЯТ
(Из Роберта Фроста)
Учителя были старЫ, а я и вовсе мал -
Огонь души тогда на ФОРМУ я менял.
И холодел, страдал как остывающий металл;
Умней желая стать, позднее в ПРОШЛОЕ вникал.
Учителя мои теперь юны, а сам я стар:
'Что формы не нашло - разбить, а не чинить!'
От лекций, вроде этой, я устал - швы некуда ложить.
В речах их слышу я, как БУДЕМ жить.
Буду честен: (перевод хороший!) но всё-таки, немножечко, чуть-чуть... Едешь
в безупречном автобусе, по накатанной колее, только без окон.
(Насколько, настоящий и точный смысл принадлежит своей форме?)
Ваш перевод, из Р.Ф. «ЖИЛИЩЕ В СКАЛЕ» достоин восхищения,
и естественного, но радостного волнения, когда вчитываешься в настоящие строки.
Ведь это не секрет, что искреннее стихотворение, отражение правды!
И рифмы не могут помешать, а только лишь дополнить. Всё зависит от автора
и усвоения им литературы. Беда в том, точнее победа, что рифмованные стихи,
так же как и белые, нуждаются в оригинальности, и, разумеется, в новаторстве.
И что очень примечательно, и интересно, так это невспаханный /вольный стих/
который можно сравнить, лишь с океаном.
Здесь три определяющих фактора: идея, читатель и душевное здоровье.
Идея это образ или мысль, которые автор стремится донести. Для меня это основная задача в черновом переводе; форма и рифма второстепенны.
Читатель это будущая аудитория произведения. От этого фактора могут зависеть форма, размер и рифма (или не-рифма).
Душевное здоровье автора: вспомним печальную судьбу Маяковского, Бодлера или последовавшего за ними Высоцкого, стремившихся извлечь из своей лиры новые, невиданные звуки. История искусства, науки и спорта полна примеров свихнувшихся тщеславцев. Мне кажется, что понятие настоящего творчества включает в себя представление о душевном здоровье автора: истинное всегда делается легко. А правда у каждого своя.
Путь с песней дан прожить нам вместе,
но если вдруг с дороги мы свернём,
скорей всего что пропадём,
а может, вовсе и найдём
себя мы снова в новой песне.
WOW! А у меня другая беда: меня интересует буквально всё - только времени не хватает.
ЖАЛОБА РОССИЙСКОГО ИНТЕЛЛИГЕНТА
Ох, устал перед богами
На котурнах я ходить,
Кадуцеем отбиваться,
Теолепсии бояться.
Я на грудь твою прилягу
Дианойю усыпить.
RUSSIAN INTELLECTUAL'S LAMENT
Oh, how tired I am from taking
Walks in buskins with the gods,
My caduceus always shaking,
Fearing theolepsy's odds.
Let me lie upon your chest -
Dianoia needs some rest.
Увы! Такова Ваша женская доля. Наукой доказано, что "нет" - самое употребляемое слово в активном словаре любой женщины. Зато в области прекрасного - в частности, в современной поэзии, где особи мужеского пола обычно только залечивают комплексы, - женщины пишут намного содержательнее и интереснее нас, чьим традиционным уделом по-прежнему остаётся презренная полноводная проза.
Будь славен, Бог, за пятна на вещах -
За небеса пятнистей, чем корова;
За розовые точки у форели на боках;
За зябликов крыла, опавшие каштаны;
За складчатость борозд под паром;
За все ремёсла, их оснастку, такелаж и труд;
Предметы необычные, иль что не нужны тут;
Всё, что изменчиво, веснушчато (и как им только лезть не лень?),
Стремительно, медлительно иль сладко, кисло, ослепительно, неярко -
Он жизнь даёт всему, чья красота превыше перемен:
Хвала ему за это всё. Амен.
Glory be to God for dappled things –
For skies of couple-colour as a brinded cow;
For rose-moles all in stipple upon trout that swim;
Fresh-firecoal chestnut-falls; finches’ wings;
Landscape plotted and pieced – fold, fallow, and plough;
And all trades, their gear and tackle and trim.
All things counter, original, spare, strange;
Whatever is fickle, freckled (who knows how?)
With swift, slow; sweet, sour; adazzle, dim;
He fathers-forth whose beauty is past change:
Praise him.
как сжатый эспандер в руке культуриста,
как смазанный компас на шее туриста,
как мысли прокисли в броженье ума.