1.
По вторникам, а иногда по средам –
Застать нас можно было за обедом
То в «Янгеле», то в «Дымове», то где…
Мы дожидались этой манны с неба
И, не спеша обедая без хлеба,
Тонули в «поэтической еде».
Ты эфемерно и неповторимо
Витала струйкой опийного дыма
Над столиками заповедных мест.
Сновали возле нас официанты
И пялились на все твои таланты,
Как будто наблюдая, кто как ест.
И, нехотя работая зубами,
В стихи твои мы упирались лбами,
Катая стаи строчек взад-вперёд.
И было в этом что-то напускное:
Никак не соглашалась ты со мною! –
И я не соглашался – в свой черёд.
Заполонив окрестное пространство,
Уставшее взаимное упрямство
Текло опять на донышки сердец.
Тобой не уставая любоваться,
Я вдруг переставал с тобой «бодаться» –
И бриллиант рождался, наконец.
2.
И бриллианты, гранями сверкая,
Летели в залы, скуку рассекая,
Звучали, в горны звонкие трубя…
Ты счастьем упивалась бесконечно,
Предполагая, что оно – навечно:
Желанный мир открылся для тебя!
Я был доволен собственной судьбою.
Я честен был всегда перед тобою.
Я так любил, что чистым был в грехе.
Желал тебя сильнейшим из желаний,
Готовый жизнь отдать без колебаний
За тонкую ладонь в своей руке.
3.
Но, гордая успехом долгожданным,
Ты голосом шутливо-окаянным
Сказала мне, навеяв злую грусть:
«Пять лет тебе не буду я сдаваться,
Пять лет меня ты будешь добиваться,
А там, глядишь, тебе и пригожусь…».
Но шутка шутке – рознь! Бывают шутки –
Лишь ради смеха. Просто прибаутки.
Сострил – и полегчало на душе.
Но часто в шутке – только доля шутки.
Бежит по спинам холодочек жуткий.
И по моей – он побежал уже.
Бывают в жизни дни – длиннее года.
Тут ни при чём – природа и погода.
Бывают годы, длинные, как жизнь.
Пять лет! И каждый год длиною в вечность!
В каких краях росла твоя беспечность?
Откуда в юном сердце – лёд, скажи!
4.
Я в мыслях проклял этот день и вечер,
Я был не рад и первой нашей встрече,
Но только шутку выдавил в ответ.
Но, уходя в любви от пораженья,
Я затаил нелёгкое решенье –
«Забыть» тебя на пять жестоких лет.
Пять лет – без встреч, цветов и ресторанов!
Пять лет без отношений наших странных,
К которым я давно уже привык!
Легко ли оторвать себя от чуда,
Которое люблю и не забуду,
Огнём души в которое проник!..
5.
Своё пространство охраняя строго,
Ты не гневила ни меня, ни Бога:
Моим губам оставлена рука
Без разницы – люблю я, не люблю я!
И только раз была для поцелуя
Кокетливо подставлена щека.
6.
Всему черёд когда-нибудь приходит,
И завтра на роскошном теплоходе,
Напротив вековечного Кремля,
Внезапно я нарушу все запреты,
И, в завершенье светлого сюжета,
Начнётся вечность чёрная с нуля…
Когда тебя удача закружит,
Взорваться буйной силой, как мужик,
Преодолев твоё сопротивленье, -
Хочу. Но в сотни раз хочу сильней,
Чтоб ты свободной волею своей
Порушила преграды и сомненья.
Без риска не рождается удача.
Вся «жизнь – игра»… Ликуя или плача,
Встречаешь то, на что дерзнул посметь.
Могу я лишь надеяться на чудо.
Но рисковать я непременно буду.
Почётен риск. Удача – или… смерть!
7.
Наутро всё сложилось по-иному.
Судьба суровым стуком метронома
Нас загнала в неистовый цейтнот.
Текучка сожрала без соли вторник,
И, строго расписанию покорный,
Уплыл без нас роскошный теплоход.
Да что я – теплоходов, что ль, не видел!
Господь меня терпеньем не обидел.
Дождёмся лучших судеб и времён.
Решим дела. Неспешно и серьёзно.
Пока я жив, ничто ещё не поздно.
И будет день, как Божий мир, спасён.
8.
Погиб мой друг. Он и тебе был другом.
Беда сомкнулась беспросветным кругом,
Мир содрогнулся в мёртвой красоте…
И ты в беде была со мной едина, –
И таяла беды суровой льдина,
И свет мерцал в бездонной темноте…
Та смерть упала сумрачным знаменьем,
Терзая дни любви с остервененьем.
Но на земле, как, видно, и везде,
Живёт закон целительного чуда:
Нет худа без добра, добра – без худа.
И мы тесней сближаемся в беде.
Мой друг со мной плечом к плечу не встанет.
Но в сердце память о друзьях не вянет.
Пока жива душа, мне хватит сил
Любить того, кто канул в круговерти,
Кто от души в канун нелепой смерти
Мою любовь к тебе благословил.
9.
Кто жизнь не любит, женщину любя!
Как ты прекрасна! Ради лишь тебя
Весь мир бы сотворялся не напрасно.
Тебе одной – все грёзы, все мечты,
Рассветы, и закаты, и цветы…
Ты есть на свете, значит, жизнь прекрасна!
И я всю жизнь искал тебя по свету.
От Мурманска до Астрахани – где ты?
Ларнака, Прага, Иерусалим… –
Нигде тебя не знали, не встречали …
Никто нигде в магической печали
Мечтой чудесной не был так храним!
И вот – нашёл! И что ж теперь – расстаться?
И в бесполезных поисках скитаться
По оскудевшей ледяной земле?
И проклинать день своего рожденья,
Признав перед собою пораженье,
Увидев небо – в углях и золе?!
Пять вечных лет подобны приговору
Насильнику, убийце или вору…
Как истина инстанции любой…
Нельзя вернуть утраченное время.
Жизнь коротка… Одумайся скорее!
Невосполнимы счастье и любовь…
10.
День был спасён. Как раз через неделю
На теплоходе мы с тобой сидели
И наслаждались видами реки.
Река искрилась кожею змеиной,
Грусть уносилась песней лебединой,
И были беды страшно далеки.
На теплоходе было многолюдно.
Найти уединенье было трудно,
Но ненадолго мы его нашли.
Кувалдой выправляя стих корявый,
Мы «фоткались» налево и направо
На фоне проплывающей земли.
И я тебе читал свою поэму,
Доказывая снова теорему
О том, что счастье – в двух шагах от нас.
И, как обычно, время улетало.
И снова было безнадёжно мало
Мне гибких рук, и губ твоих, и глаз…
Серьёзных разговоров ты боялась,
И от себя сама в себе скрывалась –
И сблизиться с тобою я не мог.
И снова я искал тому причины.
Пытался укротить в себе мужчину…
Как прежде, безуспешно, видит Бог…
Река искрилась, плавилась, мерцала…
Ты обо мне слова свои скрывала:
Без правды не рождается ответ.
А правда тлела углями заката.
Я уходил, казалось, без возврата,
Но был готов терпеть хоть сотню лет…
11.
Все женские уловки, все приёмы
С рожденья Евы женщинам знакомы.
Так и тебе известно хорошо:
Улыбка, мне подкинутая ловко, –
Что ослику хрустящая морковка.
Я за неё на подвиг бы пошёл!
А голос твой, наполненный харизмой, –
То странно-удивлённый, то капризный…
Твой смех, журчащий трелями весны…
А жесты – то скупые, то лихие…
Наверно, лишь слепые и глухие
Вокруг тебя – в тебя не влюблены.
12.
Мне не забыть, как счастье к нам спустилось.
Ты подошла – пространство заискрилось
Сквозь суету и скуки сизый дым.
Сказала ты: «Когда приходит время,
Дождь благодатный пробуждает семя.
Отныне стань учителем моим».
В тот миг, когда мы сблизились в пространстве,
Мы оба ощутили резонансы…
Не просто так мы встретились с тобой:
Мы чувствовали: эта наша встреча,
Возможно, счастья большего предтеча,
Чем просто счастье от любви любой.
Мы ощущали, веря и не веря,
Тяжёлых пут желанную потерю
И сладкий шорох крыльев за спиной.
И светом догорающей печали
Нас небеса с бессмертием венчали:
Была всему поэзия ценой.
13.
Когда твои стихи легли мне в руки,
Я их читал не от досужей скуки:
Я ощутил волнение в крови.
Испытывая искреннюю жалость,
Неистовою болью сердце сжалось,
Но ты взывала, ты звала… к любви.
Шептала ты, что муж – пустое место.
И ты теперь опять – почти невеста.
Трагично-драматична жизнь твоя.
Наивно подчинясь амурным стрелам,
Как трудно жить тебе с юнцом незрелым!.. –
И разве мог тебе не верить я!
14.
Причёска, макияж, каблук высокий… -
Укрыть стремятся мнимые пороки,
Досадно ущербляющие плоть.
И ты выходишь в мир, не понимая:
Стократ бесценней – красота живая,
Которую создал в тебе Господь.
Ты строишь образ, создаёшь натуру,
Ты женскую творишь архитектуру,
В салонах рада сутками сидеть…
За внешний шик готова ты убиться!
И всё-таки я смог в тебя влюбиться,
Сумев сквозь маску сущность разглядеть.
15.
Однажды мы концерт с тобой давали
В "Ленкоме", в нижнем ресторанном зале.
Была погода праздничной с утра.
В апреле солнце летнее светило,
Как будто небо нам благоволило
И грело светом Божьего костра.
За три часа до сказочного действа
Мы встретились, забыв свои семейства
На радостях. Твой муж, моя жена
И все вокруг друзья и домочадцы
Готовы были с нами увязаться,
Но нам была опека не нужна.
Ко мне домой идти ты отказалась,
Ведь ты момента истины боялась,
Боялась сократить заветный срок.
И я, скрипя «прикинув мысли к носу»,
Единым махом сбросил все вопросы,
Решив с друзьями провести урок.
Мои друзья нас встретили радушно.
Стихи порхали в комнате воздушно.
Концерт был подготовлен в два часа.
Мы предвкушали радость от успеха.
И всё-таки нам было не до смеха:
Тревога наполняла голоса.
Но прибыли в хорошем настроенье
И, усмирив минутное волненье,
Включили созидающую злость.
Расселись гости. Сделали заказы.
Уютом зал наполнился не сразу,
Но сказочное действо началось.
Стихи летели, словно птичья стая.
Я вёл концерт, уверенно читая,
А ты мне создавала нежный фон.
Спускалась тишина, стихам внимая…
Но зал взвивался, тишину взрывая,
Когда смолкал ненужный микрофон…
16.
Я провожал тебя до самой двери.
И, в счастье несказанное не веря,
С тобою говорили мы без слов.
Вмещалась в нас вселенская безбрежность,
Туманом обволакивала нежность,
И наполняла вечностью любовь.
И взглядом благодарным и влюблённым
Со мною ты сближалась неуклонно.
Неотвратимо надвигался грех…
Не видя сил в себе – с собой бороться,
Ты жалобно взывала к благородству, –
И жалость вновь одерживала верх.
17.
Мы распрощались. И на две недели
Каникулы тебя до крошки съели,
На счастье не оставив ни строки.
Лишь телефон, спасительною нитью
Смягчая неизбежное событье,
Донёс твои любовные стихи.
Ты вся – в семье и тем пока хранима.
С тобой всегда присутствуют незримо
То бабушка, то мама, то отец.
И, от семьи не в силах оторваться,
Не в силах ты иной любви сдаваться.
Не в этом ли – терновый твой венец!
Неделю телефон работал честно,
Неделю шли звонки и «эс-эм-эски»,
Но дальше – заблокировался он.
И, сколько бы звонить я ни старался,
До новой встречи мёртвым оставался
Твой вроде бы надёжный телефон.
18.
Напрасно нам судьба ковры стелила,
Напрасно небо нам благоволило,
Над нами расправляя два крыла:
Как ни кружились лебеди заката,
К лучам рассвета не было возврата:
Ты от семьи отбиться не смогла.
Но ты сказала: «В нашей пасторали
Мы ничего пока не потеряли.
Сегодня – худший, завтра – лучший день…».
А я ответил: «Отдохнув с дороги,
Забудь свой взгляд, критический и строгий.
Улыбку завтра свежую надень».
19.
И – снова в ресторане мы с тобою
Гоняем строчки по столу гурьбою,
И в мире нет ни грусти, ни забот.
И на столе, прекрасней всех фантазий, –
Роскошные цветы в хрустальной вазе.
И завтра ждёт нас белый теплоход…
20.
Но всё ж, я знаю, были не случайны
Семь долгих дней жестокого молчанья,
Семь бесконечно долгих мёртвых дней.
Могу ли я с семьёй твоей бороться!
И мне рассудком трезвым остаётся
Принять как факт: семья меня сильней.
Принять как факт, нелепый, дикий, жуткий,
Что неспроста срывались злые шутки
Про пять безумных бесконечных лет…
Порой судьбой даётся неслучайно
Любви земной немыслимая тайна…
Но что за жизнь, в которой тайны –
нет! |
Замечательно!
Читала её в книге, подаренной Вами.
Светла память о минувшей любви.
Светлая память Вашему другу.