Мечтая сбросить иго номинаций,
Поэт забитый молча перенес,
Молву, что он в последней операции,
Сломал свой неприлично длинный нос.
Зачем сломал, ведь надо осторожно,
Погладив любопытство на ходу,
Совать его туда, куда возможно,
Не сунет нос залетный какаду.
Но любознательности ярой нет предела,
Поэт молчит и чешет птице хвост.
Теперь ему нет радости и дела,
Где какаду обгадил чистый мост.
Ну, что обгадил, есть тому причина,
На радостях родные, вот ответ.
Он на лету рассматривал пигвина,
И крикнул по какадуански: вот сосед.
А по часам ручным Мадагаскара,
Пришла пора облегчиться – ура,
И брызнули с отверстия удары,
А их носили по мосту ветра. |