Произошел, произошел невероятный случай,
Не жми, поэт, во весь опор, потише, но покруче,
Нам завари в любви сюжет, что фабулой служило,
Потом залезешь в свой буфет, потом напьешся пива.
Ну, хорошо все началось: я Мясникова с Хренниковым,
Съел, все оставив на авось.
Запил все это Сметаной, затем родным Чайковским.
А в это время вы должны на площадь Маяковского,
Придти в заботах неземных. Молчи, поэт, не бей под дых.
Вот тут, скажу вам, началось. И по какой причине,
В моих желудке и кишках – Пучини с Паганини.
И боли, хоть кричи атас, и страх в кишочках длинных,
Во Дворжака влетел как раз, и тут же сел на Глинку.
Затем исторг и тела Бах, и в Мусоргском у бака,
Искал чегой-то подтереть изгаженную сраку.
Рукою шаря по местам, покрытых мразью склизкой,
На радость сердца отыскал в вонючей куче Листа.
И реквием в душе запел, мелодией забвенной,
Я Листом вытер части тел, особенно Шопена. |
Как говорится: думал Глинка, присмотрелся - Гуно...))