Держась за ревматизм, что гложет спину,
Поэт растрепанный, налив в стакан вина,
Такой вот мат послал в пески пустыни,
Что покраснела старая луна.
Зачем он сделал это неприличье,
Теперь и сам не вспомнит, негодяй.
Сдается нам, что пил он в безразличье,
Из уст начальства вдруг прослышав нагоняй.
В знакомом обществе он вел себя причично,
Бывало, правда, девок охмурял,
Когда на производстве знак «отлично»,
Он получил за некий мадригал.
Набычился тогда, и залил бельмо,
Ходил надутый, как дурной индюк,
Вкругу друзей и пьяного веселья,
Но протрезвел, когда увидел вдруг,
Жену свою, желанную Татьяну,
Она по нраву истый крокодил.
Каким бы не был наш поэтик пьяным,
Шагал к ней прямо, очень даже прямо,
В пределах радости и скромных сил. |