На встрече утомленных жизнью лиц,
Увижу проблески немереного счастья.
Как сквозь решетку велосипедных спиц,
Мелькавших посреди пиитов братства.
Простите гении, а может не совсем,
Мою любовь к величию мирскому.
Осталось ведь совсем немного тем,
Я ухожу в объятия к Толстому.
Да, да ко Льву, к потерянному слову,
И может быть, к Есенину зайду,
Он улыбнется в пустоту и снова,
На голову железную узду,
Оденет в нежности кобыле на бульваре.
И там же в лай отчаянного пса,
Расскажет подошедшим в час татарам,
Как Русь родная в немощах сильна.
И Александр, гений африканский,
Расправив бакенбарды на ветру,
Помашет нам рукою великанской,
И навлечет нежданную жару,
С полей далеких предков эфиопских,
С пустыни, жаждущей великого поста,
В отраду суеты холопской,
Где завершилась долгая верста. |