Солнце медленно опускалось.
На него уже можно было недолго смотреть.
Хотя оно оставалось ещё огненным,
ярко полыхающим,
но теперь было ясно ограниченным
на фоне нежно-голубого неба.
И не жгло.
Но накалённый за́ день воздух
давил своей жаркой тяжестью.
С горизонта
навстречу солнцу
поднималась сиренево-серая лёгкая грусть.
Тени ещё были совершенно уверены в себе.
Солнце опускалось всё ниже и ниже,
тихо краснея.
Всё выше и выше поднималась грусть.
Её лёгкая сиреневость
всё больше и больше уступала тяжёлой серости.
Они встретились –
ярко багряный,
чётко очерченный,
но ещё горящий внутренним жаром,
шар
и грусть,
почти совсем серая,
утопающая в темнеющей безнадёжности.
Тени потеряли свою уверенность.
Израненное серостью,
окровавленное солнце
тихо умирало...
И вот его уже нет.
А неподвижный воздух
всё ещё давит своей жаркой тяжестью.
Серость.
Всепобеждающая тёмной безнадёжностью серость.
Скоро ночь.
Принесёт ли она желанную прохладу?
1989 |
