По гулкой пустоте моё парило тело,
Душа своим теплом давно его не грела,
Зашторила печаль потухшие глаза.
Грехи перечислять я образам не смела,
Лишь сердцем день и ночь ловила с ядом стрелы,
Не в силах в забытьи болезни отказать.
Но, чувствую, не я, а тот другой, страдает…
Рассвет седой в слезах неспешной тенью тает,
Бледнеет за окном подвешенный фонарь.
Ни звука… Тишина до тошноты, до края…
Я, может, в тех мирах, где стонет боль немая,
И вскоре соберёт мне плакальщиц звонарь?
Измерив глубину и тишь кромешной бездны,
В пути меня любовь прожгла огнём помпезным,
Надеждой озарила царственная весть!
И вот, назло слезам, наперекор болезни,
Душе не даст пропасть, не даст навек исчезнуть:
- Родная, просыпайся, скоро уже шесть! |
