Опять затеяли разборки.
Там умников не в пересчет.
И не страшатся окон створки,
Держать открыто. Но учет,
По мере страстного накала,
Рассказов очерков и тем,
Несут, туда, где правды жало.
Затем и сроки... глух и нем,
Живет подольше, и стучит...
Стучит на хилого соседа,
Мол, счастье, данное самим,
Могло быть больше, горячее.
И мы в стукачестве не спим.
Но как-то добрая старуха,
Упечь решила молодца,
Он ей ударил как-то в ухо,
Сказал: пасхальная маца,
И на мацу то непохожа,
Еще чевой-то говорил.
Она же оперу — построже...
И тот, в великом раже добрых сил,
Строчил на проходимца вирши,
Вот, мол, удачливый стукач,
И куча сволочных паршивцев,
У края неприступных дач,
Затеяли какой-то сговор,
С намеком на большой терракт.
Всех расстреляли без разбора,
Без лишних слов и без плакат.
В приливах летнего дождя,
На фоне красного вождя. |
