Подруга верная моя, гитара-шестиструнка
Болгарской фирмы, коей возраст триста лет.
Моя любая прихоть в песне иль задумка –
И чутко отзывалась ты в ответ.
Аккорды, переборы, флажолеты –
Чудесные, сладчайшие слова.
Касались струн твоих и барды, и поэты,
И я сама – шальная голова.
Случалось, у костра приятные моменты
Дарили мы приятелям-друзьям.
Порою в залах небольших аплодисменты
Срывали мы с тобою пополам.
И вот ещё бывало: угасал весенний день,
И в сердце на любовь надежда гасла.
Тогда лишь нежный голос твой, привычное трень-брень,
И песнь слагалась, и всё было не напрасно.
А помнишь, милая гитара, ты шатена одного,
Которому все песни я на свете перепела?
А он к другой ушёл, и не осталось ничего.
Душа моя навек перегорела.
И я на крюк в стене повесила тебя,
Как будто к казни злой приговорив,
За то, что не сумел звенящий твой мотив
Помочь тому мужчине полюбить меня.
Я четверть века не касалась струн твоих.
Да и зачем? Ведь голос огрубел
С душою вместе, но нашёлся вдруг пострел –
Мой сын-подросток, и тобой он завладел.
«Да, не фонтан твоя гитара, мам,
И не чета она испанкам благородным.
Но парочку аккордов я, пожалуй, сам
Забацаю на ней друзьям своим походным».
Берись смелее ты за гриф, мальчонка мой,
А научить тебя играть, конечно же, возьмусь я.
И всё же будь поласковей с гитарною струной,
Ведь звёздную мою в руках ты держишь юность. |
