Что за чудо январь! Я другого такого не помню.
Он, как старый колдун, закружил, заморочил меня.
Всё кругом забелил, лишь закат неизбежною кровью
Снова пачкает запад промёрзшего этого дня.
Солнце голого леса коснулось расплавленным краем.
Тихо кружится в воздухе медленный розовый снег,
Но привычно собаки луну не приветствуют лаем,
А молчат, услыхав дикой тройки стремительный бег.
Я стою на крыльце и курю и пока что не вижу
Ни летящих коней, ни саней, ни лица ямщика,
Только звон бубенцов, тишину нарушающих, слышу,
Только звон бубенцов поминальный, но это пока...
Где-то там в фиолетово-мглистом вечернем тумане
Так легко, что мерещится - призрак крылатый летит,
Мчатся плавя полозьями снег эти странные сани,
И колеблется воздух, и путь словно студень дрожит.
И несут эти сани не кони, а демоны ночи -
Жеребцы вороные чернее самой черноты.
Погоняет ямщик и свистит и безумно хохочет,
И от ужаса волки в лесу поджимают хвосты.
Я стою на крыльце, от предчувствий дурных замираю.
Страх холодной змеёй от затылка ползёт по спине.
Эта страшная тройка сегодня \ я знаю! я знаю!\
Не к соседям торопится нынче, а только ко мне.
Ближе, ближе звенят бубенцы, и уже не укрыться
От проклятого звона. Мгновенья растают, как дым.
Докурить не успею и даже Христу помолиться,
Как из сумерек вынырнут кони к воротам моим.
Ты услышишь их громкое ржанье и из дому выйдешь,
Впопыхах на рубашку накинув платок пуховой,
И в глаза мне посмотришь и всё в них, конечно, увидишь
И поймёшь и бледнея к стене прислонишься спиной.
Я ж ещё не дожил, я ещё не прошёл все дороги,
Я ещё не успел снять с рождественской ёлки шары,
Но уж тянут меня в преисподнюю черти за ноги,
И кипит моя кровь от плывущей из бездны жары.
Я стою бестолково, а вроде бы надо прощаться.
Молодца-ямщика бесполезно просить погодить.
Мне пора, чёрт возьми, и никак невозможно остаться
И вернуться нельзя и прощения поздно просить.
Ничего не сказав и в бреду не обнявшись с тобою,
Я, шатаясь, как пьяный, к непрошеным санкам пойду.
"Поминайте добром!" - не скажу, а, скорее, провою
И на прелое сено как будто в могилу паду.
Скоро хмурый ямщик плетью тройку недобрую тронет.
Коренной захрипит, женский плач надорвёт тишину.
Но когда в никуда понесут меня чёрные кони,
Я ещё оглянусь и с саней тебе шапкой махну.
|
