В радуге семь цветов...в слове ЖЕНЩИНА семь букв, НЕЖНОСТь - семь звучащих букв...
три семёрки... триединство... почему-то так.
Н
Нарывно-красная души томлёной боль сквозь окровавленное ранами забвенье,
в ней выступает на поверхность исподволь всепоглощающего чувства противленья
надсадным крикам пепелящего дотла неокольцованного злобою терпенья.
И губы женщины, несущие слова Любви - всегда полны Богов благословенья.
Е
Единство воли и желаний в глубине обворожительных изгибов оболочки
любовью дышат и загадочны вдвойне меж недомолвок, что от точки и до точки неукоснительно влекут к любви сердца, бунтуя ритмом, подвергают тело пыткам...
И все оранжевые лучики лица всего-то значат соблазнения попытку.
Ж
Животрепещуще теплеет мир вокруг, когда глаза её играют тайной искры.
И нет у жизни ни гарантий, ни порук, предохраняющих от властности лучистой.
Желтеет чувственная тяга тел и губ к переплетению основ сознаний страстью
в её глазах, которым незапретно вглубь души проникнуть солнцем боли или счастья.
Н
Неоперившаяся детская мечта в ней прорастает с каждой новою надеждой
на то, что миру в дар досталась красота для единенья страсти будущей и прежней. Неопалима жажда зелени прорвать набухших терпким ожиданьем волю почек...
И даже если ей предписано страдать - она остаться в заточенье не захочет.
О
Обожествляя каждый вдох любимых уст, отождествляя каждый сполох чувства - с верой,
она про небо будет сказки наизусть Вам пересказывать и заменяя серый
невзрачный цвет забытых радостью небес на голубой покрытый солнца перламутром
она покажет, где припрятал тайны бес, для возрождений сил желать, с рожденьем утра.
С
Сосредоточив мысли на прочтеньях снов, передавая ветру вздохи и сомненья,
на синеве небесной знанием основ она наметит взором крестные знаменья.
И даже не приблизив помыслов к краям неодолимой бездны зверевожделенья,
в межмирье жизни этой и небытия - с ней рядом вечность будет и повиновенье.
Т
Тишайшей каплей просочившись в темноту ручья спокойствия, ровняющего ритмы
сердец, она возьмёт бесстрастия суму и фиолетовым оливком хризолита
приворожит к успеху тайной страсти зов. И будут молнии владеть стихией чувства.
И от простейших, всеми знаемых азов, дойдёт в томленьях до высокого искусства.
Ь
И мягкой поступью приблизившись, легко обнимет радугой уставшее сознанье.
Войдёт, как будто невзначай, но глубоко в неудержавшееся начеку дыханье.
Рукой пройдя по вдоль немых неясных дум, едва коснётся то ли ауры, то ль кожи...
и отведёт напасть, натугу иль беду, совсем на ангела-хранителя похожа.
|
