Светило, в море окунувшись,
На горизонтах пришлых дней,
Благословит рассвет грядущий,
Похмельем в марочном вине.
И распластав протуберанцы,
Как гривы огненных коней,
К призыву лысых новобранцев,
Для службы в солнечной стране,
Откроет сумрачным созданьям,
В канун веселья и любви,
Остатки горя и страданья,
Раскатом солнечной зари.
И отыскав в священной чаше,
Толику вечного добра,
Прольет ее на край удачи,
Отторгнув с сердца крохи зла.
Затем сверкнув на мир очами,
Перешагнув смертей порог,
Продолжит жизни долгой срок,
В советы избранным сельчанам,
Там, в рае сладких комплиментов,
Подарит вновь рожденный риск,
От роковых мирских моментов,
Французской гильотины писк.
Ножом, по сладостям предплечий,
И по краям нежнейших ног,
От революции наречий,
Ударит приговорный слог.
И пику призрачного счастья,
Как страсти вечной Эверест,
Восторгом горя и всевластья,
Откроется голгофский крест.
И бытие, надев бахилы,
Взлетит на куричий насест,
Чтобы прильнуть к хохлатке милой,
Но петушинку отрок съест. |
