В тот миг осознала, что нет меня больше в живых,
И ангелы пели мне хором мотивы Раммштайна...
Я помню, как свет стал бледнее, их голос затих,
Как лодка качнулась на волнах у Стиксовой тайны,
Как кто-то угрюмый повез, будто на эшафот...
Но вместо Харона на лодке был Марвин Химейер,
Бульдозер сменивший на весла средь мертвенных вод.
Наверно, пройду я обратным путем Галатеи,
И памятной статуей буду стеречь кенотаф.
А здесь... Будет лето. И в Лете я буду купаться,
Задерживать воздух, ныряя, считая до ста,
Песок просыпая сквозь мертвенно бледные пальцы.
Играть с мертвецами в крокет, ожидая всех тех,
Кто нас забывает. Лакать молоко из тарелок,
Пока моя кошка, как перышки, чистит свой мех...
Я буду любить этот вечный свой дом престарелых,
Где Папа из Рима с Коперником пьют у окна,
Никто ни на что не сердит, ни к чему не стремится,
Но чаша забвений никем не допита до дна,
Пока в этот Вырий летят из родных земель птицы.
Там Джа вместе с Бобом в Эдеме растят коноплю,
Пока в серой лодке лишь жду то Аида, то Рая...
В тот миг осознала, что просто в маршрутке я сплю,
И хор из наушников стуку колес подпевает... |