В лесу сплетались ветви, чтобы
Хранить от света мрак ночной,
Из века в век полны чащобы
Одной зловещей тишиной.
Стволы засохшие, без сока
И бурелом везде залёг,
Какой-то путник одиноко
Бредёт по лесу без дорог.
Не ищет он ни сёл, ни пашен,
На теле клочьями висят
Лохмотья ветхие, и страшен
Горящих глаз безумный взгляд.
Гонимый славой нехорошей,
Идёт, шатаясь, словно пьян,
К земле склонён незримой ношей
Ещё недавно крепкий стан.
Деревья мёртвыми ветвями
Его цепляли: “Не спеши,
А посмотри, что стало с нами!
Погибнешь ты в лесной глуши!”
Но тщетно. Даже умирая,
С дороги путник не свернёт,
В душе горит обида злая
На власть, на близких, на народ.
Чужак безродный он отныне,
А был и знатен, и богат,
Спал не в лесу, а на перине
И каждый день менял наряд.
Едал на золоте, его-то
Он за товары брал взамен.
Скопилось золота без счёта,
Да где оно? Всё прах, всё тлен!
Бывают в каждой жизни пятна,
Но всё проходит, наконец,
Вернуть бы прошлое обратно.
Нет, он изгнанник, он беглец!
И ни друзья, ни князь со свитой,
Никто в несчастье не помог,
Зато поможет бог забытый.
Жестокий бог! Ужасный бог!
Алтарь у древнего колодца
Стоит разрушенный почти,
Но бог из бездны отзовётся,
Лишь стоит жертву принести.
Приносят жертву не плодами,
Не урожаем от полей,
Не дичью, что добыли сами,
А только кровью – и своей.
Не дрогни духом у колодца:
Коль ты для бога нехорош,
То сразу жизнь твоя прервётся,
Ужасной смертью ты умрёшь.
Но если смерти не бояться,
И если духом ты не слаб,
То можно милости дождаться.
И кто ты? Царь? А может, раб?
Идёт изгнанник, месть лелея,
Он злобой к людям ослеплён.
Его прогнали, как злодея?
Так что ж, злодеем станет он!
Потеряна сума пустая,
Несёт изгнанник нож, пращу,
Идёт бессвязно повторяя:
“Я отомщу, я отомщу!”
Звучат слова каким-то бредом
В краю безжизненных болот,
И путь к святилищу неведом,
Но кто захочет – тот найдёт.
Вот, наконец, среди болота
Глазам открылся островок,
Был невелик он – и всего-то
Саженей двадцать поперёк.
Лежит, украшенный осокой,
Осколок мёртвой старины
И на вершине невысокой
Остатки капища видны.
Изгнанник в зареве закатном
Бежит к святилищу скорей,
И в бормотании невнятном
Не угадать больных речей.
Слова заветные не зная,
Напрасно в памяти не шарь,
Но взмах ножа – и кровь живая
Кропит разрушенный алтарь.
И тут же пламя с чёрным дымом
Взметнулось к небу, а потом
В разбеге злом, неудержимом
Ворвался в мир подземный гром.
Упало пламя красным комом
И дым рассеялся, зато
В обличье страшном, незнакомом
Встаёт, раздвинув тучи… Кто?
Беглец грядущего страшится,
В глазах раскаянье и стыд.
Что оправдает нечестивца,
И что судьбу его решит? |
