Когда ты умирал в пустой квартире,
разбрасывая мысли по углам,
пьяньчужка-муза тренькала на лире,
про то, что все дерьмо, фигня и хлам.
И телефон звонил не умолкая,
и кто-то уже вызвал МЧС…
А ты растаптывал ногами память
и шепотом кричал: «Еще я здесь!».
А муза слышала: «Еще…» и наливала
остатки рома в сумрачный стакан
и хмурилась: «Совсем осталось мало,
а ты так оскорбительно не пьян!».
Пока ты умирал… в другой вселенной
я превращалась в кошку, чтоб успеть,
согреть теплом своим твои колени -
когда-то могла душу отогреть.
В те дни, когда встречали дождь на крышах,
когда включали солнце по ночам
и муза нас еще учила слышать,
и мы еще умели отличать
добро от зла, улыбку от оскала,
и воду от вина…И без вины
жилось легко. Но оказалось мало –
любить друг друга. Ты хотел войны:
чтобы рвались на встречу славе строки,
- Мы победим, - ты говорил смеясь.
А я под солнцем мерзла одиноко,
пока ты падал с пьедесталов в грязь.
Я не нашла себя однажды утром
на поле боя, где ты царь и бог,
смывая грязь с лица, казался мудрым:
- Поэт, родная, больше чем пророк!
Не нужно – больше. Нас никто не вспомнит.
Сдаваться – поздно. Победить – нельзя.
Трамплином становился подоконник,
смеялась муза, пальчиком грозя….
январь 2010 г. |
