Об Анатолии Передрееве

         Имя Анатолия Передреева я знаю уже, пожалуй, не один десяток лет. Но бóльше – имя, чем – творчество. Наряду с произведениями Николая Рубцова и Алексея Прасолова стихотворения его встречались мне в различных антологиях советской поэзии 60-80-х годов, но, как говорится, всё не доходили руки, чтобы внимательно и  пристально вчитаться в его поэзию.
         В отличие от Николая Рубцова, Анатолию Передрееву с изданием его произведений повезло меньше. До сих пор нет его собрания сочинений, и я даже не могу сказать, есть ли у него ли более-менее представительный однотомник лирики, выпущенный, что называется, «в твёрдом переплёте».
         В моей библиотеке есть его тоненькая поэтическая книжка 1972 года «Возвращение» и томик антологии «Мы дети страшных лет России…», подготовленный С.С. Куняевым и А.С. Кузьмичевским и вышедший в «Советской России» в 1991 году. В эту антологию, составленную из произведений крестьянских поэтов, вошли четырнадцать текстов Анатолия Передреева.

         Анатолий Константинович Передреев (1932 – 1987) – поэт, о котором, пожалуй, нельзя сказать, что он совершенно неизвестен читателю – нет, имя его на слуху, хотя и не в той степени, как он этого заслуживает. Однако читатель, пожелавший узнать более-менее подробные сведения о биографии Анатолия Передреева, окажется в затруднении: даже Википедия сообщает о поэте довольно скудно. Если бы не замечательная подвижническая деятельность Александры Баженовой мы многое так и не узнали бы о поэте. А Передреев – поэт, без знакомства с которым настоящий читатель теряет очень многое.
         Я не буду пересказывать то, что уже сказано и написано исследователями творчества Анатолия Константиновича Передреева и его друзьями (см. например: Валерий Хатюшин об Анатолии Передрееве, а также форум на сайте "Изба-читальня" и др.)
         Я просто приведу его стихи, которые, на мой взгляд, никого не могут оставить равнодушными. Прочитайте их:

                             ОТЧИЙ  ДОМ

               В этом доме
               Думают,
               Гадают
               Обо мне
               Мои отец и мать...
               В этом доме
               Ждет меня годами
               Прибранная, чистая кровать.

               В черных рамках —
               Братьев старших лица
               На беленых
               Глиняных стенах...
               Не скрипят,
               Не гнутся половицы,
               Навсегда
               Забыв об их шагах...

               Стар отец,
               И мать совсем седая...
               Глохнут дни
               Под низким потолком...
               Год за годом
               Тихо оседает
               Под дождями
               Мой саманный дом.

               Под весенним —
               Проливным и частым,
               Под осенним —
               Медленным дождем...
               Почему же
               Все-таки я счастлив
               Всякий раз,
               Как думаю о нем?!

               Что еще
               Не все иссякли силы,
               Не погасли
               Два его окна,
               И встает
               Дымок над крышей
               Синий,
               И живет над крышею
               Луна!

                                                    1960


                                  ***
               
               Разбуди эту землю, весна,
               Разбуди этот каменный город
               Синевою, слепящей со сна,
               И капелью, летящей за ворот.

               Удивлённо качнётся стена,
               Поплывут облака над домами…
               Заиграй, заблистай куполами,
               Разбуди мою душу, весна!

               Ты пройдёшь тяжело, словно плуг,
               Распахнёшься просторно, как поле,
               Чтоб я вскрикнул от счастья и боли,
               Что не слеп я ещё и не глух.

               Я проснусь, я заслышу твой звон,
               Я увижу под утренней высью,
               Как безжалостно я окружён,
               Как ликующе встречен я жизнью.

               Этот щебет, и трепет, и свист!..
               Я пойму, что не зря его слышно,
               Что имел торжествующий смысл
               Этот свист, не имеющий смысла.

                                                    1965


                             МЁРТВЫЙ  САД

               В саду безмолвья и беды –
               От края и до края –
               Деревьев чёрные ряды,
               Процессия немая.

               И в тишине его ветвей,
               Во всей его округе
               Воронье карканье слышней
               И завыванье вьюги.

               И где-то там, в глуши времён,
               За стужею железной,
               Он безмятежный видит сон,
               Он слышит шум мятежный.

               Там осеняет землю сад
               Таинственною кущей,
               Листвой, летящей наугад,
               Отрадою цветущей.

               Он обнимает небосвод,
               Звезду легко колебля…
               И соловей его поёт
               Во мгле великолепья.

                                                    1970


                             К  ИСТОРИИ  ВОЙН

                Душа давно блуждать устала
                В тех временах, когда над ней
                Земли история вставала
                В кровавой сущности своей.

                Души не трогают нимало
                Все три Пунических войны,
                Где под пятою Ганнибала
                Смешались люди и слоны.

                Мне б душу раздавило бремя
                Всех жертв походов, боен, войн,
                Но с ней – безжалостное время,
                Закон диктующее свой.

                Где орды Дария и Ксеркса?
                Кто под копытами коней?
                Их стон не достигает сердца
                Из древней дикости своей…

                Хоть в глубине родных преданий
                Таится боль души моей,
                Не слышу стона сечи давней,
                Ни звона блещущих мечей.

                И гибель предков достославных,
                Чей клич: «О Русская земля!» –
                Быть может, Плачем Ярославны
                Ещё лишь трогает меня.

                И время тех, кто в бранной доле
                Полёг средь отческих полей,
                Давно сияет в ореоле
                Легенд, сказаний, эпопей.

                Не отыскать былые раны
                В краях истерзанной земли,
                Где на крови вставали храмы,
                Берёзы на костях росли.

                Душа давно блуждать устала
                В тех временах, когда над ней
                Земли история вставала
                В кровавой сущности своей.

                Не жаль мне римских легионов…
                Душа уже не слышит стонов
                Былых полков и батальонов,
                Всё дальше боль времён иных…

                Но двадцать,
                Двадцать миллионов
                Недавних… Памятных… Родных…

                                                    1978

           
                             БАНЯ  БЕЛОВА

                                         1

                В нелучшем совсем состоянье своем
                Я ехал к Белову в родительский дом.

                Он сам торопился, Василий Белов,
                Под свой деревенский единственный кров.

                И гнал свой «уазик»
                                                   с ухваткой крестьянской
                Сначала – по гладкой, а дальше – по тряской.

                Везли мы с собой не гостинцы, а хлеб..
                И ехали с нами Володя и Глеб.

                Володя, в свой край нараспашку влюбленный,
                И Глеб присмиревший, с душой затаенной...

                В начале пути нам попалась столовка,
                Где жалко себя и за друга неловко.

                Каких-то печальных откушали щей
                И двинулись дальше дорогой своей...

                И вот предо мною
                                                 зеленый простор
                Величье свое бесконечно простер.

                Стояли леса, как недвижные рати,
                В закатном застывшие северном злате.

                Сияли поля далеко и прозрачно...
                Но было душе неуютно и мрачно.

                Бескрайние эти
                                             великие дали
                Мне душу безмолвьем своим угнетали.

                Я видел, как дол расстилался за долом,
                Какой-то сплошной тишиной заколдован.

                И реки пустынные – Кубена... Сить...
                Здесь некому вроде и рыбу ловить.

                Среди их привольно катящихся волн
                Хоть чья бы лодчонка,
                                                         хоть чей-нибудь челн!..

                Густела в полях вечереющих мгла.
                И странные нам попадались дома.

                Они величаво из мглы возникали,
                Как будто их ставили здесь великаны.

                Наверное, ставили их на века –
                Такая во всем ощущалась рука.

                Такое надежное крепище бревен...
                Но облик их был и печален, и темен.

                Ни света из окон, ни дыма из труб,
                Безмолвен был каждый покинутый сруб.

                И мрачно они средь полей возвышались
                Куда же хозяева их подевались?!

                Но каждый об этом угрюмо молчит...
                И молча мы едем в глубокой ночи...

                Но вот наконец нас хозяин привез
                В деревню свою под сиянием звезд.

                                         2

                По-черному топится баня Белова,
                Но пахнет березово, дышит сосново.

                На вид она, может быть, и неказиста,
                Зато в ней светло, и уютно, и чисто.

                Когда в ее недрах всколышется жар,
                Она обретает целительный дар.

                Она забирает и тело, и душу,
                Все недуги их извлекает наружу.

                Любую усталость, любой твой кошмар
                Вбирает в себя обжигающий пар.

                И, весь разомлев,
                                                ты паришь невесомо,
                Забыв, что творится и в мире, и дома...

                И с пышущей полки встаешь, обнажен,
                Как будто бы заново в мире рожден.

                Как будто бы весь начинаешься снова...
                По-черному топится баня Белова.

                                         3
               
                И светлая
                                   взору предстала деревня,
                Живая деревня в краю этом древнем.

                Из сказки забытой, казалось, возник
                Её отуманенный временем лик.

                Темнели на избах высоких узоры,
                И окна синели, как жителей взоры.

                Распахнутый миру –
                                                   входи на порог! –
                Под небом пустынным жилой островок.

                Казалось, один он остался на свете
                Затем лишь,
                                      чтоб путника в мире приветить.

                Хоть много чего сохранить не смогла,
                Но душу деревня еще сберегла.

                Наверно, вовеки она не иссякнет,
                Раз вынесла столько погибели всякой.

                Наверно, вовеки она не исчезнет,
                Раз столько еще и добра в ней, и чести.

                Раз детская чья-то головка одна
                С таким любопытством глядит из окна.

                Раз может еще
                                           так
                                                    глазами сиять
                Анфиса Ивановна, Васина мать...

                И сразу просторы исполнились смысла,
                И небо иначе над ними нависло.

                И дали, что с новой встречаются далью,
                Уже не дышали такою печалью.

                Все сделалось радостней, стало прочней –
                Земля при деревне
                                                     и небо при ней!

                И мир не казался уже сиротою
                Со всей необъятной своей широтою.

                К деревне ведет и тропа, и дорога.
                Ещё так богата земля,
                                                      и так много

                И сил, и красы у земли этой древней...
                Доколе лежать ей, как спящей царевне,

                Доколе копить ей в полях своих грусть,
                Пора собирать деревенскую Русь!

                Пора возродить ее силу на свете –